Шрифт:
Закладка:
Самым крупным живым существом на Земле является гриб Armillaria ostoye, находящийся в Орегоне. Это единый организм, размеры которого превышают 2 мили (3 км) в поперечнике. Нетрудно представить такой организм, охватывающий целую планету. В этом случае попросту не было бы отдельных особей, которые могли бы конкурировать друг с другом. Означает ли это, что естественного отбора может не быть?
Это хитрый вопрос, и он требует хитрого анализа. Упомянутый выше гриб состоит из клеток, которые делятся по мере роста организма — это процесс, на который могут повлиять упомянутые выше факторы окружающей среды. Аналогичный процесс должен был бы происходить в некоем организме, выросшем до всепланетного размера. Если бы существовал также какой-то аналог мутации, возникшей в процессе клеточного деления, у нас могла бы возникнуть ситуация, при которой клетки в разных областях организма обладали бы разными способностями к использованию окружающей среды. Иными словами, вместо того, чтобы воздействовать на разных особей, в том мире естественный отбор будет воздействовать на разные части одной и той же особи.
Единственный способ обойти этот аргумент — это предположить, что сложный организм, охватывающий всю планету спонтанно возник полностью сформировавшимся. Однако такая возможность настолько маловероятна, что мы не побоимся просто проигнорировать её.
Главное обстоятельство, поддерживающее естественный отбор на Земле, — это тот факт, что поверхность планеты постоянно меняется под воздействием бурного движения вещества в мантии. Таким образом, земные живые системы всё время играют в догонялки, постоянно пытаясь приспособиться к новой среде. Но что, если бы существовала планета, в которой эта ситуация не действует? Что, если бы была такая экзопланета, где всё оставалось неизменным на протяжении миллиардов лет?
Как только жизнь зародится в таком месте, как это — давайте назовём его «планета Совершенство», — она будет эволюционировать в соответствии с законами естественного отбора до тех пор, пока не будет достигнуто равновесие, после чего эволюционное давление исчезнет. Дело не в том, что мутации перестали бы появляться — они продолжали бы возникать в своём обычном темпе. Просто ни одна мутация не смогла бы улучшить ситуацию для жизни на планете Совершенство, поэтому они бы угасали, а жизнь оказалась бы в состоянии застоя.
Это не так уж сильно отличается от ситуации на Земле. Каждая мутация на нашей планете порождает то, что немецкий генетик Ричард Гольдшмидт (1878-1958) назвал «обнадёживающим монстром». Многие из таких «монстров» обладают мутациями, которые не повышают их шансы на выживание, поэтому через несколько поколений мутации исчезают. Нетрудно экстраполировать эту ситуацию на ту, при которой исчезают все обнадёживающие монстры, и это то, что мы открыли бы на планете Совершенство, если предположить, что она существует.
Смысл этих двух примеров состоит в том, чтобы просто проиллюстрировать тот факт, что, когда мы отправляемся в галактику для исследования жизни, мы должны непредвзято относиться почти ко всем правилам, которыми будем пользоваться. Да будет так. Так уж устроена вселенная. Так что давайте сначала воздадим ей должное, а уже потом будем ею наслаждаться.
В ПОИСКАХ ЖИЗНИ:
ПРАВДА ЛИ, ЧТО ОНА ГДЕ-ТО ЕСТЬ?
Среди всех внеземных мест, где должно быть легко найти свидетельства существования живых организмов, Марс, несомненно, возглавляет список. Пожалуй, за последние полвека на Красную планету прилетела настоящая армада космических кораблей. Спускаемые аппараты совершили посадки во многих местах на поверхности Марса, и в то время, когда мы пишем эти строки, марсоход «Кьюриосити» поднимается на интересную в геологическом отношении гору близ экватора планеты. Несомненно, к настоящему времени мы должны были бы получить окончательный ответ на вопрос о том, существует ли жизнь на этой планете сейчас или существовала ли она там в прошлом.
Не будем торопиться с выводами. Дело в том, что с 1976 года, когда спускаемый аппарат «Викинг» стал первым космическим кораблём человечества, посетившим поверхность Марса, в научном сообществе ведутся вялотекущие дебаты относительно доказательств существования жизни, обнаруженных этими машинами (или же их отсутствия). Важность этого вывода трудно переоценить. Если не будет разработано что-то вроде фантастического варп-двигателя из «Звёздного пути», мы никогда не сможем исследовать ни одну экзопланету так, как мы исследовали Марс. Если после полувека интенсивных исследований мы всё ещё не можем решить, есть (или была) ли там жизнь, есть ли у нас надежда ответить на этот вопрос применительно к планете, удалённой от нас на целые световые годы?
Поиск жизни на Марсе можно описать как упражнение в разочаровании. Раз за разом мы обнаруживали там вещи, которые можно было бы объяснить присутствием жизни, но лишь для того, чтобы понять, что их с таким же успехом могли бы объяснить обычные химические реакции. У нас на руках остаётся множество подсказок, но окончательных ответов на наши вопросы нет. Как мы уже сказали, это печально.
Два спускаемых аппарата «Викинг» в 1976 году были успешно приведены в действие в разных местах на поверхности Марса. В каждый спускаемый аппарат были заложены четыре эксперимента, целью которых было обнаружение признаков жизни:
• анализ с использованием прибора под названием газовый хроматограф — масс-спектрометр, который предназначен для обнаружения и идентификации различных видов молекул
• эксперимент по газообмену, в ходе которого в марсианскую почву добавляли воду и питательные вещества, а затем проверяли её на наличие признаков биологической активности
• эксперимент с пиролитическим высвобождением, в ходе которого марсианская почва подвергалась воздействию газов, содержащих углерод, а затем нагревалась для поиска доказательств наличия фотосинтеза
• эксперимент с маркированным выбросом, который мы подробно обсудим далее
Результаты первых трёх экспериментов были однозначными: они не выявили никаких признаков биологической активности, и фактически вообще не обнаружили никаких признаков органических молекул. Однако эти эксперименты были разработаны исходя из предположения, что жизнь на Марсе будет иметь обмен веществ, аналогичный таковому у жизни на Земле — а это предположение, которое может быть верным или неверным, как мы уже указывали в главе 3. Они также были предназначены для отбора проб только из самых верхних слоёв марсианской почвы, не глубже примерно одного дюйма (2,5 см).
Однако результаты экспериментов с маркированным выбросом привлекли наибольшее внимание и вызвали дебаты, длившиеся полвека. Вот как осуществлялись эти эксперименты: образец почвы, собранный с поверхности, помещали в камеру и добавляли смесь воды и молекул питательных веществ. Эти молекулы были синтезированы так, чтобы в них содержалось большое количество атомов углерода-14. (Углерод-14 является более тяжёлым родственником более распространённого углерода-12.) Углерод-14 вступает в те же химические реакции, что и обычный углерод-12, но он радиоактивен. Следовательно, его присутствие в любом образце легко обнаружить. Логика эксперимента была проста. Если бы в марсианской почве были микробы, они усваивали бы питательные вещества и выделяли углекислый газ (радиоактивный), который появлялся бы в газе над образцом почвы. И вот, о чудо, оба спускаемых аппарата сообщили о присутствии газа с «меченым» углекислым газом.
