Есть известная история о Бомарше, драматурге и авантюристе, который в преклонном возрасте создал для мировой сцены бессмертный образ Фигаро. В июле 1753 года амбициозный молодой человек 21 года от роду, сын часовщика, наделенный неутолимым стремлением подняться выше по социальной лестнице, потратил год на изобретение анкерного спуска для часов, который сделал бы их механизм существенно более точным и компактным. Карманные часы в те времена были не лучшим определителем времени и использовались больше как модный аксессуар. Королевский часовщик по имени Лепот сначала поддержал молодого человека в его начинании, а позже просто украл это очень полезное изобретение, полагая, что его собственной репутации и одного его слова будет достаточно, чтобы сохранить за собой авторство. Но Французская академия наук своим знаменательным решением, удивившим весь мир, постановила, что авторство принадлежит никому не известному юноше, а не мсье Лепоту.

Как это произошло?

Молодой Бомарше отправил в комитет пять маленьких коробочек. Члены авторитетного комитета изучили их содержимое. После этого они отдали авторство ему.

Что было в этих пяти коробках?

Доказательства всех неизбежных ошибок, которые он должен был совершить, чтобы прийти к правильному решению.

Я мог бы думать, что структурная функция Куба состоит не более чем в удержании на месте центральных элементов граней, но на деле это оказался ключ к тому, чтобы каждый элемент оставался на своем месте. Мне нужно было убедиться, что центральные элементы, соединенные парами, не только удерживают друг друга, но и стягивают всю конструкцию вокруг ее ядра. Нечто похожее на центр тяжести для всех элементов Куба, когда пространственное положение каждой его части определено и зафиксировано.

Вращение Куба вызывало необыкновенные ощущения. Наконец-то я подошел к моменту, когда все элементы взаимосвязаны и взаимодействуют: центры граней удерживали ребра, ребра удерживали углы, углы помогали зафиксировать ребра, ребра фиксировали центры. Все части были выполнены из жесткого материала, но, соединенные вместе, вели себя как упругий мяч. Я никогда раньше не видел такого сочетания жесткости и гибкости, такой твердой плавности. Было еще кое-что: Куб предлагал вам познакомиться с ним и начать диалог, передвигая элементы с одной грани на другую и просто наслаждаясь тактильными ощущениями от того, что держите его в руках. Даже в своей неподвижности он искушал вас что-то с ним сделать, почувствовать его самодостаточную гибкость и упорядоченность.

Возможно, я отыскал идеальную геометрическую форму, но определенно не пришел к окончательной конструкции Куба. Теперь она стала более достижима, но все еще казалась далекой и расплывчатой, как мираж. Геометрия основана на абсолютной точности и аккуратности: ребра должны быть ровными, одинаковые грани – абсолютно одинаковыми, прямой угол должен составлять ровно 90° и так далее. Физический объект может лишь стремиться к безупречности размеров. Если объект предназначен для массового производства, он должен быть спроектирован так, чтобы мог функционировать, невзирая на легкие отклонения. Не хочу сказать, что, как только я создал Куб, сразу начал задумываться о его производстве. Но частью моей профессии является подготовка продукта к переходу из дизайн-студии к рынку. Чтобы решить эту задачу, я скруглил края всех внутренних элементов. Для скругления внешних краев была практическая причина: я хотел сделать Куб более удобным для удержания и манипулирования, чтобы при вращении острые элементы не повредили кожу и руки. Я скруглил их еще и потому, что так Куб выглядел лучше.

Итак, что я делал? Постепенно превращал туманную концепцию во вполне реальный объект, который затем сам стал концепцией.

Делая его гладким, округлым, удобным, я открывал возможность любому, кто сталкивался с моим творением, почувствовать легкую и даже абстрактную идею в ее твердом, объективированном материальном состоянии. То, что когда-то было идеализированной версией концепции, теперь нашло свое выражение в чем-то очень реальном. Мы попали в своего рода зеркальную комнату.

Если бы составные части Куба находились слишком близко друг к другу, он не работал бы, потому что трение затрудняло бы его движение.

В каком-то смысле мне нужно было разрушить совершенство, чтобы оно стало действительно совершенным.

Образ пространственного идеала должен быть неидеальным, чтобы все же им быть.

Когда вы смотрите на Куб, он выглядит обманчиво просто. Все присущие ему качества скрыты – это загадка, ответ на которую можно найти, только взяв его в руки и начав играть с ним.

С другой стороны, если бы я плохо подогнал элементы, они неприятно сталкивались бы между собой. Куб не стал бы в полной мере объектом, который состоит из множества частей и образует однородную и замкнутую единицу. Я часами скруглял края маленьких кубиков. Поскольку у каждого было 12 ребер, мне пришлось обработать их в общей сложности 312. Фактически я сделал намного больше, поскольку после первых изменений в конструкции обнаружил более мелкие и более сложные задачи, которые необходимо было решить. Это была скучная, однообразная и изнурительная работа. В некотором смысле это была моя версия отца, меняющего береговую линию озера. Но это нужно было сделать.

В финальной версии я использовал подпружиненные винты, которые удерживали центральные элементы граней с постоянным натяжением к центру Куба. Центральные элементы тянули за собой ребра, а ребра, в свою очередь, удерживали углы. Возникло своего рода поверхностное натяжение, похожее на каплю воды, плавающую в состоянии невесомости. Я очень надеялся на этот простой механизм и был уверен, что он сработает.

На первый взгляд, я не занимался теорией. Напротив, я решал интригующую техническую задачу, в которой помощниками служили мои руки и глаза. Я шел шаг за шагом. Когда справлялся с одной задачей, возникала другая. То все шло слишком тяжело, то слишком легко, то застревали элементы – каждый раз что-то новое.

Но конечный результат сам по себе был не техническим достижением, а чем-то иным.

Вы не задумываетесь о технических аспектах, когда вращаете Куб. Вы просто хотите развлечься. Хотите научиться собирать его. И вот он перед вами – объект, который забыл свое прошлое, как человек, который проснулся и не может вспомнить свой сон.

Помню момент, когда я взял полностью готовый Куб со стола и осторожно начал делать первые движения. Все работало почти само собой. Я ждал этого момента, и мне удалось насладиться им, хотя недолго. Я понял, что, как и любой новорожденный, Куб был голым. Без одежды вся его важная информация оставалась недоступной. Видимые поверхности элементов ничем не отличались, поэтому невозможно было проследить за их замысловатыми перемещениями и увидеть его огромный потенциал. Как разглядеть метаморфозы Куба, если все элементы выглядят одинаково?

Я понимал, как изменить и вернуть форму, поворачивая грани на 90°. Но я не видел, как меняется положение элементов Куба. Чтобы это исправить, мне пришлось пометить все элементы и придать каждому из них индивидуальность.