что так тесно, понравилось.

— Ты бы не остался, — повторяет она тише.

Встаю с кровати и бросаю ей поднятую с пола сорочку, а сам иду в душевую обмыться. Включаю теплую воду и наблюдаю, как она, стекая, окрашивается в розовый цвет.

Я виноват не меньше. На Денежку полез, долбоеб. В здравом уме и трезвой памяти захотел секса с Настькой. Да так, что думал, сдохну, если не окажусь в ней. Похоже, я свихнулся.

Обтеревшись, оборачиваю бедра полотенцем и возвращаюсь в номер. Настя, мелькнув мимо меня тенью, скрывается в душевой и закрывается изнутри.

— Насть, — стучу в дверь, — открой!

— Зачем? — по голосу слышу, что плачет.

Откуда мне знать, что у нее на уме?

— Открывай или я дверь выломаю! — повышаю голос.

Замок щелкает, я оставляю небольшую щель и иду одеваться. Натягиваю трусы, трико и бросаю взгляд на постель. На простыне алеют красные капли.

Растерев лицо руками, отхожу к окну. До сих пор не отпустило, потряхивает изнутри. Тошно, бл*дь…

Денежка выходит из душа минут через пять, быстро шлепая ступнями, добегает до кровати и начинает копаться в объемном рюкзаке.

— Лживая, лживая Настя… — проговариваю, стоя к ней спиной, — ты хоть иногда правду говоришь?

Не отвечает. Тихо всхлипывая, одевается, потом постель начинает поправлять. А я вдруг вспоминаю, то, что заставляет кровь в жилах леденеть.

— Про таблетки тоже соврала? — поворачиваю к ней голову.

Молчит. Садится на кровать и, подтянув ноги к груди, обнимает их руками. Бледная, с трясущейся нижней губой и ненормально блестящими глазами.

— Соврала? Ты ведь не предохраняешься?

— Предохраняюсь…

— Сука, ты опять врешь!

— Я пью гормональные, мне врач назначил, — вскидывает она подбородок, но я не верю.

Ни одному слову ее не верю.

Подхожу к ней и сажусь перед кроватью на корточки. Вижу, как ее тоже трясет, замечаю и то, что в глазах снова слезы. Жалко ее, идиотку. Дурная девка…

— Настя… я сожалею…

— А я нет! — перебивает она.

— Я сожалею, что все так получилось. Я не хотел причинить тебе боль.

— Мне не больно!

— Прекрати врать! Я вижу, — успокаивающий вдох, медленный выдох, — но то, что произошло здесь, останется за этой дверью. Ты обещала.

— Я помню.

— Очень на это надеюсь, — киваю я, — если, упаси Боже, будут последствия, ты мне сообщишь, о’кей?

— О’кей. Последствий не будет, не волнуйся, — шепчет неживым голосом, глядя в сторону, — я никому не расскажу. И навязываться больше не буду.

— И почему мне не верится? — усмехаюсь тихо.

Настя слабо улыбается.

— Езжай в свою Москву, учись, работай… А я здесь останусь, закончу вуз, работать начну, может, встречу кого-нибудь…

— Встретишь, Настя. Обязательно встретишь.

Глава 14

Следующую неделю я проживаю с навязчивым ощущением свершившейся катастрофы. Сама себе не могу объяснить, почему. По итогу я своего добилась, осуществила заветную мечту. Слова и реакция Кирилла тоже не стали неожиданностью. Не настолько Настя Денежко наивна, чтобы ждать, что парень воспылает любовью только потому, что стал первопроходцем.

Тогда откуда это чувство? Мерзкое липкое, сильно похожее на угрызения совести. Да, я виновата, по части моего опыта я его обманула, но в остальном твердо намерена держать свое слово. Не буду ему ни писать, ни звонить, даже если начнется ломка, даже если от боли загибаться буду.

Я решила его отпустить.

Плетусь из магазина до дома, на ходу листая новостную ленту. В директе несколько неотвеченных сообщений, на которые мне пока плевать.

Шагнув во двор моего дома, гашу экран, но телефон в этот момент начинает звонить.

— Денежка, ты куда пропала? Почему не отвечаешь? — говорит он требовательным голосом Лизы.

— Приболела немного.

— Выздоровела?

— А что?

— Нас всех сегодня Карина в кафе приглашает, — сообщает подруга.

— Повод? У нее же не день Рождения?

— Повод узнаешь, когда придешь…

Блин… Идти никуда не хочется, общаться ни с кем не хочется.

— Явка строго обязательна, потому что ты сама себе потом не простишь, если не придешь.

— Хорошо, — вздыхаю шумно, — скинь адрес.

К вечеру облачаюсь в джинсы и, чтобы совсем уж не выглядеть буднично, надеваю нарядную блузку с длинным рукавом и декольте.

— Че кислая такая? — интересуется Лешка, жуя пряник.

— Голова болит.

— Всю неделю?

— Ты такой внимательный! — всплескиваю я руками, — как обычно, суешь нос не в свои дела.

— Да мне-то пофиг, мать переживает.

— Все нормально у меня, — говорю примирительно.

Не думала, что мое состояние заметно постороннему глазу. Я не планировала впадать в депрессию, но, кажется, ее мое мнение не интересует.

Мне действительно плохо. Истерик нет, и я даже ни разу не плакала, но я живу в каком-то отупении. Ни эмоций, ни чувств. Все застыло холодной лавой. И внутри, и снаружи.

В кафе еду на маршрутке, оно всего в нескольких остановках от моего дома. Спрятав руки в карманах тонкой белой ветровки, вышагиваю по тротуару, глядя под ноги, а когда захожу внутрь, вижу что все уже в сборе. Завидев меня, машут руками, а Карина встает и идет мне навстречу.

— Привет, — улыбается приветливо, обнимает за плечи и ведет к столику.

Мне немного не по себе от ее близости. Она тоже его любит, а он переспал со мной. Вроде как, предателем себя чувствую, хотя никого и не предавала.

Усевшись между Катей и Тасей, вешаю сумку на спинку стула и складываю руки на столе. На нем вино, шампанское, закуски и овальное блюдо с пирожными.

— Мы что-то отмечаем? — спрашиваю бодро, — ты замуж выходишь?

— Почти, — загадочно дергает бровями Лиза.

— Не поняла, — перевожу взгляд с одного лица на другое.

Карина смущенно хихикает и бьет Лизу по плечу.

— Я снова что-то пропустила? — повторяю вопрос.

— Карина за отъезд проставляется, — тихо отвечает за нее Тася, — она в столичный вуз переводится, там заканчивать будет.

Прикрываю глаза и проваливаюсь под лед, не успев сделать последний вдох. Грудь горит огнем, это так больно, что я хватаюсь за нее руками.

— К Греховцеву едешь, значит? — выговариваю сипло.

Я хотела ее смутить, увидеть вину в ее глазах, хотя бы замешательство. Но нет, закинув голову, она заливисто смеется.

— Нет, конечно, Насть!

— Ну, ты ведь в тот же вуз переводишься? Тот, в котором он учится?

— Ну, да, — беспечно пожимает плечами.

— И поэтому такая счастливая, верно?

Я, наверное, сейчас выгляжу и веду себя как стерва, но мне почему-то кажется, что и она, и Кирилл, сговорившись за моей спиной, оба предали меня.

Сердце мелко дробно стучит, ногти царапают ладони. Вся внутренне сжавшись, я смотрю в ее счастливое лицо.

— Он знает?

— Что?

— Знает, что ты переводишься? Ты же ему