хотел убедиться, действительно ли работает данная садхана, а затем, если это так, я бы уже подумал о чем попросить Ее.

Джина Чандра Сури отошел в сторону, сел на землю и принялся за выполнение джапы, предназначенной для моей защиты; я же занял на трупе позу на коленях, как мне было показано. Рот мертвой девушки был открыт и заполнен маслом. Старик показал мне, как изготовить фитиль из хлопка, и я зажег его от факелов, которые держали сопровождавшие старика люди. Это была ночь новолуния, поэтому я находился в кромешной тьме и не мог видеть ничего, кроме лица бедной девушки, которое выглядело жутко и гротескно в мерцающем свете пламени. Все мое желание насладиться ею испарилось, я лишь с ужасом вглядывался в ее открытые, остекленевшие, ничего не видящие глаза. Мы оба были полностью обнажены, и от ее холодной плоти я ощущал дрожь не только в теле, но и в уме.

И опять же алкоголь спас меня — находясь под его действием, я смог стряхнуть с себя весь ужас и начать свою джапу, направив взгляд прямо на лицо девушки и сконцентрировав на нем свой ум. Старик предупредил меня, что если она попытается подняться, я должен буду ударом уложить ее обратно и изо всех сил удерживать ее в этом положении, поэтому я был начеку и был готов отреагировать на малейшее движение ее тела. Мне кажется, это — самая жуткая часть шава садханы, поскольку если труп внезапно поднимается и начинает рычать или издавать пронзительный крик, можно представить, какое воздействие на нервы это оказывает. Многие умерли от страха именно на этой стадии практики. Один старик умер прямо на моих глазах. Он хотел покрасоваться и предложил мне состязание. Мы достали два трупа и решили посмотреть, кто из нас сможет быстрее оживить свой и дольше удерживать его без движения. Я предупредил его, что он слишком стар для таких фокусов, но он не хотел и слушать. Как только его труп начал вставать, старик попытался удержать его, но дух, пребывавший в трупе, набросился на него. Нервы старика не выдержали, сердце — тоже, и он умер.

Но в ту первую ночь у меня не было этой проблемы, что очень хорошо, иначе я, наверное, не сидел бы здесь и не рассказывал вам эту историю. В общем, я сидел на трупе и выполнял свою джапу. Не знаю, сколько повторений мне удалось сделать — наверное, не очень много, — как внезапно меня охватило очень странное, жуткое чувство, и я увидел, что за мной из темноты наблюдает пара глаз.

Оскалив зубы и издавая рычание, ко мне приближался шакал. Я не знаю, что на меня нашло — должно быть, это было все то же Действие алкоголя, ибо я был так пьян, что мне было наплевать как на людей, так и на животных, — но я пришел в неистовство. Я забыл обо всем, что мне было приказано делать, забыл о вине и мясе, которые я должен был предложить в качестве подношения. Выскочив из начерченного на земле круга, который должен был охранять Меня, я схватил шакала. Я был в страшной ярости и закричал ему:

«Значит, ты хочешь крови? На!» — и всунул свою руку ему в пасть. Алкоголь действительно сослужил мне хорошую службу, не знаю, что бы я без него делал.

Богиню, которая приняла форму шакала, интересовала только кровь. Один из зубов шакала прокусил мне руку между большим и указательным пальцами, и он тут же слизал выступившую каплю крови, — и внезапно передо мной предстала сама Смашан Тара. Она улыбнулась и спросила, что бы я хотел от Нее.

Каждый раз, когда я вспоминаю эту сцену, у меня на глазах выступают слезы. В течение многих лет шрам на руке напоминал мне о ночи, проведенной на кладбище, когда я сидел на том трупе и впервые увидел Смашан Тару. Я не знаю, что было бы с вами, если бы вы взглянули на Нее, вы могли бы умереть от этого зрелища. Она очень высокая, Ее кожа имеет темно-синий оттенок, глаза очень красивые — только так я могу описать Ее. Изо рта у Нее свешивается длинный красный язык, с него медленно, по каплям сочится кровь, которую она постоянно пьет. Ее груди имеют форму горшка (гхатастани), живот полный (ламбодари). Ее шею обвивает гирлянда из свежеотсеченных человеческих голов, истекающих кровью. Ее руки украшены браслетами из костей, ноги — браслетами из змей. В четырех своих руках Она держит ножницы, меч, аркан и череп. Ее одеяние — юбка из человеческих рук. Для меня Она является одним из самых прекрасных существ во всей Вселенной, ибо она моя Мать.

Смаршан Тара

Я думаю, что я должен был бы прийти в ужас от этого жуткого видения, но когда я увидел Ма, я почувствовал, что знал Ее раньше — может, в предыдущей жизни, — и что все это было лишь продолжением выполняемой когда-то садханы. Я уверен — это именно так, иначе я бы не мог столь быстро достичь успеха.

Итак, она спросила, чего бы я хотел, и я ответил: «Послушай, я делал это не для себя. Мне никогда не хотелось выполнять что-либо подобное. Тот человек, который сидит вон там, заставил меня сделать это. Я не хочу ничего, кроме того, чтобы вернуться в Бомбей».

«Не беспокойся, я позабочусь о том, чтобы ты попал в Бомбей, — заверила меня Тара, — но вначале тебе нужно что-нибудь попросить

— Но я не хочу ничего, кроме того, чтобы вернуться в Бомбей.

— И все же ты должен попросить о чем-нибудь, — настаивала Тара, улыбаясь.

— Вначале забери меня отсюда. Отправь меня в Бомбей, а затем я уже попрошу что-нибудь.

Тара засмеялась и велела мне закрыть глаза. Я так и сделал, а когда открыл их вновь, то увидел, что нахожусь в спальне своего дома в Бомбее. Все мое тело было все мокрым от пота, вызванного ужасом и нервным напряжением. По меньшей мере пятнадцать минут я пребывал в оцепенении и даже не знал, где я нахожусь. Я как зомби бродил из комнаты в комнату, пытаясь убедить самого себя, что действительно вернулся домой. Постепенно я удостоверился, что нахожусь в Бомбее, и эта мысль дала мне некоторое облегчение. Я был по-прежнему пьян, поэтому не оставалось ничего другого, как лечь спать.

Проснувшись в одиннадцать часов утра, я чувствовал себя ужасно. Тогда я не знал, что причиной