Не успела я развить эту мысль, как следом прилетело о том, что нам предстоит работать вместе, всем троим. Вот тут-то меня и сорвало. И пункт устава о коллегиальном управлении вылетел из головы, но Елена немедленно ткнула носом. А следом влез Виктор: мол, все спокойно обсудим, когда они подпишут договор. Вышла, хлопнув дверью, и наткнулась на Светку с бумажкой, оказавшейся заявлением по собственному.

— Что, добилась своего? — вылетело из Марианской впадины подсознания.

И поняла по тому борщу, которым залило ее физиономию, что попала в десятку. Подписала в приказ без отработки, даже не подумав о том, кому она передаст дела, бросила ядовито: «совет да любовь» и выбежала в коридор. Очнулась уже на стоянке, судорожно сжимая в руке ключи от машины.

В таком состоянии куда-то ехать точно было нельзя. Уткнулась лбом в руль, пытаясь отдышаться и успокоиться, но ничего не получалось.

Эрик и Светка — да вообще насрать. Виктор и Елена? Ну, допустим, жена — это вряд ли. И не только потому, что страшная и лет на десять старше. Когда я спросила Тамару, не женат ли Виктор, она ответила, что хуже — вдовец. Был бы женат, так бы и сказала, с чего ей врать. Может по матери сестра. Или двоюродная. Или еще какая-нибудь родственница.

Впрочем, это уже были мелочи. По сравнению с тем, что теперь он мой компаньон.

Ну, Эгерс, сволочь, ну спасибо тебе!

Перед глазами снова заметались малиновые молнии.

Прошло, наверно, минут сорок, прежде чем я немного пришла в себя. Ехать домой не хотелось. На дачу — тем более. Позвонила Наташе, сказала, что буду не раньше вечера. И поняла, что умираю от голода. От психа на меня всегда нападал жор, причем хотелось чего-нибудь мерзкого. Какой-нибудь гигантский доширак. Или гамбургер. Зарулила в Макдональдс, взяла бигмак и колу. Впилась зубами так, что за ушами запищало. И тут в голову прибежала еще одна убийственная мысль.

А что, если все это вовсе не совпадение? Нет, совпадение, конечно, но только в том, что Виктор оказался знакомым Тимаевых, а все мы — соседями по даче. И что встретились на дне рождения Артема. Эрик сообщил мне о предстоящей встрече вчера утром. Вряд ли занимался делами в воскресенье спозаранку. Наверняка договорился с покупателями еще на неделе. И те знали, кто будет их партнером. А потом Виктор спросил у Артема, кто я, и тут вдруг такая неожиданная удача. Почему бы не подлезть с тылу? Соблазнить, трахнуть качественно, чтобы стала мягкой и уступчивой. И потихонечку прибрать все к рукам.

Это было так мерзко, что в проводка в голове окончательно перегорела. Какая-то в моих построениях была нестыковка, но я уже не могла сообразить, какая именно.

Зажужжал в сумке телефон, высветился незнакомый номер.

— Рита? Это Виктор. Миронов. Надо поговорить.

— Вы же сами сказали, Виктор Петрович, — прошипела я, — встретимся втроем и все обсудим, — и добавила, забыв, что подписала Светке заявление с завтрашнего дня: — Согласуйте с секретарем.

* * *

На дачу я приехала уже в начале девятого. День все-таки провела дома, остервенело занимаясь уборкой. Даже окно помыла — как только не вывалилась? Включила музыку погромче и подпевала во весь голос, лишь бы ни о чем не думать.

Самая острая фаза бешенства прошла, а вместе с ней улегся и жор, поэтому к ужину едва притронулась. Бобер терся об меня с одной стороны, Корвин с другой, и даже Грим подошел поздороваться. Наташа с Бобром, перебивая друг друга, рассказывали, чем занимались весь день: читали, играли в мячик и в машинки, ходили на озеро, видели большую жабу. Я рассеянно кивала.

Отправив Виктора записываться на прием к секретарю, я нажала на отбой и взяла себе еще пирожок с вишней. И мороженое. Трудно сказать, что именно сработало: поглощенная тонна углеводов или посланный в южном направлении Вит, но меня отпустило. Точнее, слегка приотпустило.

Обычно проблемы мне надо было проговорить вслух. Кому-то. Не поделиться, не слить эмоции, а именно привести мысли в порядок. Про себя не работало, перед зеркалом тоже, требовался сторонний слушатель.

Вываливать все на Эрика — идеального слушателя — было удобно. Но этот вариант остался в прошлом. Родители уже несколько лет жили в Болгарии и присматривали за одной из наших гостиниц, да и не стала б я их грузить своими сложностями такого сорта. Подруга Оля? Та тоже проводила лето с ребенком на даче, а по телефону я общаться не слишком любила. Никогда не понимала, как можно трещать часами. Мне нужно было видеть собеседника.

Тогда Тамара? Но мы были знакомы всего ничего, и где гарантия, что рассказанное не будет передано Артему и дальше — самому Виктору? Я, конечно, не стала бы говорить обо всем, но и гостиничной истории хватило бы за глаза и за уши. А с другой стороны, что это может изменить? Ровным счетом ничего. И то, что Тамара предупредила меня о его статусе, говорило как раз в ее пользу.

Подумав еще немного, я взяла телефон и написала: «Тома, Тома, выходи из дома!»

«Куда выходи? — ответила она. — Уже Женьку укладываю. Приходи сама».

— Схожу к Тамаре ненадолго, — сказала я Наташе, нашарив под столом шлепанцы.

— Мама, и я, — завопил Бобер, но не прокатило.

— Женя уже спит. И тебе скоро ложиться.

Солнце шло на закат, раскрашивая запад оранжевым. Сливаясь со стволами сосен, расплавленное небо стекало в воду. Дом Виктора и заливчик я проскочила на курьерской скорости, сцепив зубы и глядя под ноги. И подумала, что надо было пойти не тропой, а подъездной дорогой.

Как открывать щеколду, просунув руку сквозь прутья ограды, Тамара показала еще в первый день. Я закрыла за собой калитку и остановилась на дорожке, глядя на веранду. На этом самом месте позавчера стоял Виктор, пялясь на мои трусы. От одной мысли живот предательски повело.

Да что ж я за дура-то такая?!

Тамара выглянула на крыльцо.

— Кофе будешь? Иди в беседку, я сейчас.

Через пару минут она поставила на стол две кружки, открытую коробку конфет, положила рядом телефон и радионяню. Сладкого мне уже не хотелось, а на кофе накинулась с жадностью.

— Ну что? — отпив глоток, Тамара посмотрела на меня с сочувственной улыбкой. — Про Витьку хочешь потрындеть?

— А-а-а… откуда ты знаешь? — я глупо захлопала глазами.

— Подумаешь, бином Ньютона, — фыркнула Тамара. — Все было очевидно еще в субботу вечером. От вас искрило так,