Во-первых – в голову труднее попасть, особенно если цель быстро перемещается в вашем прицеле. Во-вторых – голова довольно крепкая мишень. Она прикрыта костями черепа. Я раньше наблюдал такую картину на войне. Когда пуля попадала человеку в голову и лишь скользила по кости черепа, сдирая кожу. И при этом боец оставался жив, а в некоторых случаях даже мог продолжать бой. Поэтому стрелять в голову – это слишком ненадежно. И в третьих – если у вас в руках крупнокалиберная винтовка и вы попадете в торс противника. То гарантированно отправите его в Ад. После такого попадания человек точно не выживет. Даже если на нем будет надет бронежилет. А сейчас и здесь в 1856 году никаких бронежилетов еще в природе не существует. Поэтому и мой третий противник тоже не выжил от попадания по его торсу пули диаметром в тринадцать миллиметров.

Четвертого врага я подстрелил, когда наши противники начали в панике отступать прочь от повозок. Видимо, прочухали, что их тут убивают одного за другим. Кстати, хоть люди Джона Брауна и стреляли вместе со мной. Но вот такой же меткой стрельбой они похвастать не могли. Только порох зря тратили. Да, и из всей нашей группы дальнобойная винтовка «Шарпа» имелась еще только у одного нашего бойца. И тот из нее безбожно мазал мимо цели. Видимо, стрелять на дистанцию более ста метров этот тип не умел.

Другие же стволы среди людей маршала Брауна особой дальнобойностью не отличались. У них тут имелись лишь охотничьи карабины или дробовики. Из которых на триста метров ты хрен куда попадешь. Тут оружие посолиднее требуется вроде моего «Шарпа». Ну и стрелок тоже должен быть не криворуким. А этих вчерашних фермеров мне было трудно назвать хорошими стрелками. Палили они по врагам азартно, но ни в кого не попадали. Разве что одна пуля случайно задела одного из убегающих от повозок пограничных хулиганов Пейта. И то не смертельно. Мда! Похоже, что я немного продешевил, нанимаясь на эту работу? Надо было с Джона Брауна сразу две сотни баксов требовать. Учитывая, как его люди паршиво стреляют. Я тут основную работу выполняю по отстрелу супостатов.

Пятая моя пуля влетела в спину еще одному врагу, который вытащил из палатки связанного человека и хотел его пристрелить из своего револьвера. Но мой выстрел спас пленнику жизнь. Скорее всего, тот один из пограничных хулиганов хотел убить пленного аболициониста, когда понял, что они проиграли. Поэтому этого гада я прижмурил с большим удовольствием. Терпеть не могу таких смрадных типов. Военных преступников и террористов, расстреливающих беззащитных пленников.

Когда же я подстрелил еще троих противников, то во вражеском стане принялись отчаянно размахивать белым флагом, прося о переговорах. Потом к нам пришел один из пленных аболиционистов для переговоров. Но Джон Браун потребовал, чтобы сюда явился командир вражеского отряда Генри Пейт. Минут двадцать мы ждали, когда к нам вышел заместитель Пейта Уильям Брокет. Который заявил, что маршал Пейт погиб в самом начале сражения. И теперь он Брокет и есть командир этого отряда пограничных хулиганов. Выходит, что тот вражеский командир, которого я подстрелил самым первым, и был Генри Пейт? Однако же!

Брокет и Браун еще минут десять препирались, но в конце-концов заместитель Пейта согласился сдаться вместе со своими людьми. Правда, он честно признался, что после смерти маршала Пейта и еще нескольких бойцов пограничные хулиганы стали в панике разбегаться кто куда. И теперь их там осталось всего лишь шестнадцать человек. Остальные же их товарищи благополучно удрали, прихватив или распугав всех лошадей отряда пограничных хулиганов. Поэтому этим шестнадцати нашим противникам просто некуда было бежать. Без лошади то ты далеко не убежишь по открытой прерии. Короче говоря, они сдались. Так уже к обеду 2 июня 1856 года закончилась эта эпичная битва при Блэк Джеке.

Глава 7

Глава 7.

Плоды победы.

После капитуляции Уильяма Брокета и его людей мы начали хозяйничать в их лагере, собирая трофеи. Мне достались вещи и оружие всех восьмерых противников, которых я подстрелил. Кстати, все они тогда благополучно скончались. Ведь даже ранение, нанесенное крупнокалиберной пулей моего «Шарпа», было смертельным для человека. С такими серьезными ранами сейчас люди просто не могут выжить. Из оружия с тех покойников мне приглянулся еще один морской кольт, похожий на мой. Этот, кстати, тоже был переделан под унитарный патрон сорок четвертого калибра. Поэтому я его и решил себе оставить. Боеприпасы то на этих револьверах одинаковые используются. Теперь буду ходить сразу с двумя кольтами на поясе. И это я сделаю не ради глупых понтов. А потому что меня не устраивает слишком долгий процесс заряжания моего револьвера. После того как я выстрелил из него все патроны. Там же каждый патрончик надо вручную в барабан заряжать. А на это уходит много времени. Что в бою может стоить мне жизни. А так у меня теперь будет в запасе вместо шести выстрелов из моего кольта аж целых двенадцать.

Кстати, этот морской кольт я у покойного Генри Пейта забрал. Еще в его бумажнике я нашел целое состояние. Толстую пачку разнокалиберных бумажных купюр и горсть мелочи. Девятьсот тридцать шесть долларов и восемьдесят восемь центов. Кроме этого у командира пограничных хулиганов в карманах нашлись отличные золотые карманные часы, подзорная труба и золотой же портсигар, полный дорогущих гаванских сигар. Эти вещи я тоже себе решил оставить. А вот вещи и оружие с остальных врагов, павших от моей руки, я назначил на продажу. Мне они просто без надобности. Лучше уж превращу их в наличные доллары, которые потом смогу потратить на что-то нужное уже мне. Между прочим, большую часть оружия у меня выкупил потом капитан Шор. Ему своих людей надо было вооружать в Прерия-Сити. Он же был там командиром ополчения.

Но и на этом подарки для меня не закончились. Людям Джона Брауна удалось поймать несколько лошадей наших врагов, разбежавшихся во время боя от испуга. И