Пытаюсь осмотреть вокруг. Темнота. Да и глаза заплыли от сильных отеков, нужно применить регенерацию, чтоб немного их разлепить. Дальше сканирую тело: спина болит, руки тоже, голова, будто чугунный шар. Стоп, нога вроде сломана, либо трещина в кости, не понять.

Главное, не могу ей пошевелить, а попытки ее потревожить вызывают сильную боль.

Жаль, это меня остановит, но не слишком надолго. Нужно просто впасть в медитацию, сконцентрировать регенерацию на ноге и запустить процесс ускоренного срастания костей. На это уйдет уйма времени, часа два. Раньше лечил подобные повреждения за секунды. Но теперь ничего не поделать.

Удостоверился, что мне ничего грозит. Лег поудобнее, с трудом подвинув больную ногу, и приступил к медитации.

Спасибо Марку Захарычу и его прихвостням. Сами того не зная, предоставили идеальные условия для занятия магией.

А что, темно спокойно, прохладно, есть где прилечь. Но главное — тишина. Больше никакого храпа и других звуков, никто не встает в туалет, не плачет и не кашляет рядом. Они точно хотят меня уничтожить? Или я что-то не понимаю?

Мысленно усмехаюсь тупости местной шайки. Аккуратно провожу регенерацию, чтоб не тратить лишние силы и не повредить тело. Вскоре мне становится легче, потом еще и еще. Чувствую, как опухоль с лица постепенно спадает. Кости уже не болят, внутри ничего не тянет, с ногой приходится повозить, но это ничего страшного.

Я, конечно, не лекарь: делаю все коряво, работая в чужой сфере. Но это лучше, чем ничего. Вскоре уже могу согнуть ногу, начинаю медленно ее разрабатывать и наполнять затекшие мышцы энергией.

Теперь могу стоять и двигаться. Значит, можно готовиться выйти из этой… кстати да, куда меня заперли?

Не думал об этом пока восстанавливался. Но теперь стало ясно, что я не в спальном расположении, не в процедурной и не в подсобке. Меня уволокли далеко, либо глубоко, тут уж как посудить.

Лишь сейчас понял, что лежу на соломе. Неужели это сарай для скота? Нет, скорей специальный карцер. Место, куда бросают тех, кто представляет угрозу. Глаза привыкают к полумраку, плюс немного усиливаю зрение.

Становится ясно, что это тюремная камера. На сей раз без попыток косить под начальную школу. Каменные стены, бетонный пол, туалет с рукомойником, нары. В двери находится окошко с решетками, сквозь которое пробивается электрический свет. Пахнет сыростью, плесенью и еще некой дрянью.

Отлично, то, что мне надо. Больше никаких игр в училок и школьников. Меня оставили в покое, читай, дали возможность лучше подготовить побег. Осталось сделать все грамотно, не выдав себя охране.

Подумал так, решив сесть за маленький столик, что был приделан к стене. Понял, что на меня кто-то смотрит. Напрягся, не понимаю к худу или к добру.

Понял, что куча соломы поодаль может иметь глаза. Пристально уставился на нее, чувствуя мозговую активность. Хотел окликнуть обитателя соломенной кучи, но тот сам подал голос.

— Здрав будь, добрый человек. Как тебя так угораздило? — слабым старческим голосом спросил незнакомец и высунул голову из соломы.

— Меня? — переспросил, не знаю, как реагировать. Сердце старика почти что не билось, мозги работали слабо.

Такое чувство, что это оживший труп. Тем не менее, он со мной говорил. Обычно такие встречи случаются неспроста; посмотрим, что скажет новый знакомый.

Глава 7

Старик, вылезший из соломы, выглядел очень странно. Нет, безумные глаза, растрёпанная борода и впалые щеки тут не при чем. От него веяло благородством. Он походил на князя, которого заточил в темницу предатель.

Манеры, мимика, жесты — все как у благородных господ. Я сразу понял, что это не крестьянин и не работяга с завода.

Старик хотел встать с лежанки и подойти, но не смог. С трудом сел на край и уставился на меня. Его сухие губы тронула чуть заметная улыбка, а в глазах блеснула искорка жизни.

— Сильно тебя жизнь помогала, любезный. Но ничего, чем смогу посодействую. Хорошо, что ты меня встретил, — сказал, видя, как моя челюсть чуть не падает на пол.

— Ты? Мне? То есть у тебя у самого вид не очень, — ответил, забыв про приличия, и что нахожусь в чужом теле.

— Кстати, кто ты такой, почему тебя сюда заперли? — добавил, придя в себя, чтоб собрать хоть какую-то информацию.

— Я тот… кто любил говорить правду. И случайно договорился… — уклончиво ответил сокамерник. — А заперли меня сюда, чтоб убить.

Меня поразило его спокойствие. Другой бы на его месте бился в припадках. Конечно, это бы не сработало, но люди часто так делают.

Сначала задумался, почему деда мучают именно здесь. Тут, как бы детская каторга… Но быстро догадался, что это хорошая маскировка.

Если старик влиятельный, и его ищут, то они в последнюю очередь станут обыскивать пансионы подобные этому. Скрывать неугодного в тайной тюрьме — слишком палевно. Тайная тюрьма для школьников — куда лучше.

— Язык твой враг твой, — вспомнил поговорку из этого мира. — Ладно, я тебя вытащу. Еще внуков понянчишь, не кисни.

— Я уже почти мертв, бесполезно, — равнодушно ответил дед. — Чтоб кровь полностью не остыла, закапываюсь в солому, сам видел. Мне уже ничего не поможет.

Вот за что меня бесят старые люди. Вечно они любят ныть, хороня себя заживо. В нашем мире так тоже было. Мой младший брат ложился помирать раза три, так еще проклинал меня всеми чертями ада.

Кто ему виноват, что не стал Архимагом и не повернул старение вспять, как я в свое время. Надо было больше заниматься магией, а не проматывать наследство отца.

— Не торопи события, господин. Завтра разнесу эту конуру, выйду на волю и покажу тебя лучшему лекарю. Так что твои планы на смерть будут малость нарушены, — сказал с легкой усмешкой, чтоб взбодрить сокамерника.

— Ты выйдешь отсюда один, — мягко, но с нажимом, отрезал дед. — А сейчас расскажи о себе. Не каждый день встречаешь такого знатного мужа.

— Хех, да что рассказать…

— Адриэль. Это мое полное имя, — с трудом улыбнулся дед, почесывая жидкую бороду. — Можно просто Андрей, если не слишком удобно.

— Не, господин Адриэль, я и похлеще имена выговаривал, — махнул рукой, думая, как бы перекусить да выпить немного воды.

Потом замер, тараща глаза, пристально осмотрел старика и сказал:

— Что за черт? Почему ты со мной так болтаешь?

Может