Шрифт:
Закладка:
Я открываю заграждение сначала для перепуганного Алтея и вывожу его из загона, чтобы подготовить к прогулке. Пока я буду мучить Рея, он должен хоть немного размяться и пощипать траву. Главный плюс Алтея – послушность.
Без страха оставив его, я возвращаюсь к своему дьяволу – готовиться к тренировке. Вскоре я веду Рея за поводья к выходу и буквально чувствую исходящую от него силу. Дверь я выбиваю ногой. Не знаю, что на меня нашло, но нестерпимо захотелось так сделать. Отец меня убьет. Рей ржет и тянет поводья.
– Так, друг, давай полегче, до поля еще доехать нужно. – Я кладу руку ему на загривок и стараюсь хоть немного умерить пыл. Рей сейчас напоминает дикого мустанга, которого я каким-то чудом приручил. – Давай не будем пугать Алтея? – Я запрыгиваю в седло, покрепче сжимая поводья Алтея, и пришпориваю Рея.
Наш путь лежит через задний двор. Дед еще восемьдесят лет назад выбрал ровное место для тренировочного поля. Кони – все для нашей страны, они нужны и в мирное время в хозяйстве, и на фронтах. В Мексиканскую войну Коттон-Таун снабдил армию множеством лошадей, хотя для большинства это стало путешествием в один конец: часть погибла, часть украли. Но с давних времен мы выращиваем лошадей, тренируем, ухаживаем за ними. Наш регион славится жеребцами, по этой же причине тут устраивают скачки. Публика съезжается за несколько дней, чтобы посмотреть на яркое шоу. Вдобавок на скачках крутятся большие деньги. Немало народу убили, заподозрив в жульничестве, а уж сколько лошадей покалечились – не сосчитать.
Мы огибаем дом, и в окнах я вижу Джейдена, Патрицию и Хантера. «Житель бочки» наконец-то пришел в себя – одной проблемой меньше. Рей не дает мне времени подглядеть за братьями и сестрой, уводя по знакомой тропе дальше.
Мы минуем блеющих овец, ждущих выпаса. Осенью придет время стрижки и убоя. Сами мы довольно редко едим баранину, чаще птицу, и иногда, когда мне не лень раскинуть сеть, – рыбу. Пара овец подходят к загону: надеются, что я вот-вот выведу их на свободу. Увы и ах, красавицы, сегодня за вами следят два дуба.
Рей упорно тянет меня к тренировочной площадке, которая представляет из себя круг в три мили и две линии. На одной из них находятся барьеры. В восточной части есть пространство без препятствий – его мы используем при максимальных нагрузках. Один из важнейших моментов в скачках – старт. Именно он часто определяет победителя. Фальстарт – мой ночной кошмар. Проиграть в начале – хуже, чем прийти последним.
– Так, Алтей, будь хорошим мальчиком и иди попасись на лугу. – Я спрыгиваю с Рея и самым красноречивым взглядом советую ему ждать на месте.
Он ржет и отворачивается, пока я веду Алтея в сторонку от поля. Вот кто умница: не летит сломя голову куда глаза глядят, не упрямится, ну просто чудо, а не конь. Я чешу Алтея за ухом и оставляю на лугу, а он, безмерно довольный, сразу принимается за сочную траву. Ну вот, за него я спокоен. Позже надо будет еще отвести и его, и Рея к реке, напиться.
– Готов к тренировке?
Рей отвечает одобрительным ржанием. Я улыбаюсь и вновь взлетаю в седло.
Хочу повторить с ним старт и позаниматься на короткой дистанции, до первого поворота. В скачках важно, чтобы конь не уснул в начале и не улетел на крутых виражах. Сперва я решаю сделать несколько кругов. Ничего изматывающего для Рея, всего лишь рысь, чтобы размяться. Ему, конечно же, этого мало. Он чуть ли не дрожит от нетерпения – рвется в аллюр. Да и мне не помешает выбросить тяжелые мысли из головы.
Судьбу Хантера, сестры, нашего ранчо могут решить предстоящие скачки. Что, если я проиграю? Когда я тяну вожжи, чтобы пустить Рея еще на один круг, мной вдруг овладевает страх. Приходиться запустить Рею руки в гриву, и без слов прося дать еще пару минут. Мой дьявол безропотно продолжает бег рысью. Наконец я чуть успокаиваюсь. Пора в галоп, время настоящих тренировок!
Оба мы, я и Рей, непроизвольно задерживаем дыхание на несколько секунд, когда становимся на старт. Я пригибаюсь, одновременно давя тазом, чтобы Рей точно понял, как ему двигаться: рефлексы у него уже выработаны. Мир вокруг замирает, даже птицы не поют, пока я пристально всматриваюсь в тонкую полоску далекой дороги, по которой шел караван. Плевать. Если я еще раз мысленно вернусь к стычке в салуне, то сойду с ума. Поэтому я сжимаю поводья, глубоко вздыхаю и цокаю языком, прекрасно зная, что последует за этим. Мы срываемся с места. И сила, известная мне уже пять лет, со свистом ветра в ушах несет нас вперед.
Я стараюсь держать позу, имитируя старт на скачках. Рей идет галопом лишь несколько секунд, пока самовольно не переходит на карьер. У меня даже не успевает пронестись в голове пару ругательств на этот счет. Я понимаю, друг, правда понимаю. Я чувствую этот поток и, честно, вряд ли смогу прожить без этого дольше трех дней. Я хочу пить жизнь большими глотками, до росы лежать на траве, спорить с грозой, чувствовать пальцами ног песок и ледяную воду ручья, трепетать от легкого щекотания травы или, как сейчас, нестись навстречу неизвестности и сотням вопросов. Кто я и зачем появился? Смотреть или делать? Любить или ненавидеть? Меч или щит?
В голове начинается буря. В сердце разрывается гром, перед глазами словно вспыхивают молнии. Мы стараемся обскакать саму судьбу. В придорожной пыли остаются наши страхи и неудачи, рокот копыт наконец-то громче тревог о завтрашнем дне. И уже нет скачек, нет поиска денег для аренды земли, нет засухи или половодья, есть я и Рей. Этого достаточно. Этого всегда будет хватать с головой. Рей – вулкан, горная река, смерч, он – природа, которую не взять под контроль.
Но любая дорога заканчивается. Бесконечный круг жизни – лишь соприкосновение десятков сотен душ. Я тяну вожжи, заставляя или умоляя Рея остановиться. В эту мимолетную секунду резкий толчок выбивает из меня весь воздух. Я хватаю его ртом, но перед глазами пляшут блики. Рей громко дышит, уткнувшись мордой в землю.
– Невероятно, – срывается с губ, и это вмещает всю палитру моих чувств.
Я даю Рею отдышаться, тяну поводья снова – и вдруг замечаю движение на