–Там, вроде, суицид?– припомнил Соболев.

–Уверен?

–Теперь нет,– пошутил в ответ эксперт.– А до твоего звонка был уверен.

Такой ответ Вербина не обрадовал, поскольку в профессионализме Володи Феликс не сомневался и слово эксперта весило для него значительно больше, чем показания психолога и уж тем более – экстрасенса.

–Никаких зацепок?

–Дай подумать.– Соболев помолчал.– Входная дверь надёжная и была закрыта, предварительный осмотр замка следов вскрытия не выявил, на нормальную экспертизу его не забирали. В квартире полно отпечатков её парня, но их наличие, как я понимаю, не вызывает подозрений. А на шприце есть только отпечатки Рыковой.

–Отпечатки на шприце расположены правильно?

–Да,– сразу ответил эксперт.– Я проверил.

Значит, или действительно сама кололась, или убийца очень ловок.

–Во время осмотра тебе не приходило в голову, что Рыкову могли сначала привести в беспомощное состояние, после чего переодели, усадили на кровать и ввели смертельную дозу?

На этот раз пауза получилась особенно длинной. Вербин понял, что Соболев старательно восстанавливает в памяти выезд в Кожухово, и не мешал эксперту размышлять.

–Всё могло быть,– медленно протянул Володя.

–Но доказать невозможно?

–Меня ничего в той квартире не насторожило,– объяснил эксперт. Это замечание было очень важным, поскольку Соболев никогда не расслаблялся и, даже отправляясь на «явный передоз», всегда искал сомнительные или подозрительные детали. За что его и уважали.– Девчонка переоделась в новое платье, которое, видимо, купила специально для этого случая, а одежду, в которой была, бросила у шкафа. Не раскидала, кстати, как снимала – так она и падала на пол. Думаю, так и должно было быть, но поговори с психиатром. Платье новое, но бирки срезаны давно – в мусоре я их не нашёл…

–А упаковки от кукол?– быстро перебил Соболева Феликс. И тут же добавил:– Извини, пожалуйста, что перебил, просто мысль пришла – побоялся, что забуду.

–Что-то я не помню, чтобы ты когда-нибудь о чём-нибудь забывал,– язвительно произнёс Владимир.

–Я тоже не помню.

–Гм…– Эксперт коротко рассмеялся, но сразу же вернулся к серьёзному тону:– Почему ты заговорил об упаковках?

–Рыкова страдала от видений, представляла, что её найдут мёртвой среди кукол, поэтому я уверен, что в её квартире не было кукол, ни одной. А если были раньше, то с началом видений Рыкова от них избавилась.

–Я бы тоже так поступил,– подумав, согласился Соболев.– Чтобы ничего не напоминало.

–Именно. И возникает вопрос: откуда взялись куклы?

–Купила заранее, как платье. Упаковки выбросила.

–То есть суицид был спланирован?

–Разумеется, раз он требовал настолько сложной подготовки.

–И вот наступает четырнадцатое число,– медленно, продумывая каждое слово, произнёс Вербин. Скорее, даже, не для Соболева произнёс, а для себя.– Вечером тринадцатого у Рыковой ломается ноутбук, и она просит подругу помочь со срочным ремонтом, рано утром четырнадцатого Рыкова выбегает на проспект Андропова и отдаёт подруге ноутбук, договариваясь, что вечером, когда подруга будет возвращаться с работы, она его заберёт. В середине дня к Рыковой приезжает молодой человек и в течение нескольких часов они занимаются любовью. Что, собственно, вполне нормально для четырнадцатого февраля…

Соболев что-то неразборчиво пробурчал, но перебивать Вербина не стал.

–После ухода любовника Рыковой звонит ещё одна подруга, и двадцать пять минут они спокойно общаются по видеосвязи. Затем Рыкова переодевается и колет себе смертельную дозу героина.

Феликс выдержал паузу, понял, что Соболев не станет комментировать услышанное, и поинтересовался:

–Ничего не смущает?

–Как только ты позвонил, стало ясно, что суицидом там не пахнет,– проворчал эксперт.– Но своими впечатлениями я поделился. Дальше сам.

–Все вы так говорите.

–Лучше расскажи, как ты влип в это дело?

–Ещё не влип, просто попросили посмотреть, что там к чему.

–Пацан до Анзорова дошёл?

–Ты Крылова имеешь в виду?

–А кого ещё?– подтвердил Соболев.– Он там больше всех суетился, очень лично смерть девочки принял.

–А остальные?– неожиданно для самого себя спросил Вербин.

–Что остальные?

–Остальные ребята с «земли» как себя вели?

–Да как мы себя обычно ведём? Оглядываемся. Прикидываем, что было, а чего не было. К тому же я, как ты понимаешь, на наших не таращился, у меня свои дела.

–Да, извини.– Феликс помолчал.– Скажи, пожалуйста, ты осматривал дневник?

–Конечно.

–Обратил внимание, что из него вырвано несколько страниц?

–Обратил,– подтвердил Соболев.– Но текст не нарушен, и я решил, что Рыкова испортила запись и вырвала страницу. Такое бывает.

–Текст не мог быть нарушен,– медленно произнёс Вербин.– Рыкова каждую новую запись начинала с новой страницы. Я прикинул, в этих местах получилась большая пауза – пять дней, Виктория такие не делала.

–Ага.– Эксперт, разумеется, догадался, куда клонит Феликс.– Я понял.

–Попробуешь прочитать, что было написано на вырванных страницах?

–По оттискам?

–Да.

–Долгая работа.

–Важная.

–Пришли мне дневник.

–Сегодня?

–Размечтался… В понедельник.

–Договорились!

У Феликса оставался всего один вопрос, но задать его Вербин не успел.

–Телефон и ноутбук я вскрыл,– рассказал Соболев.– Местные их забрали, но я скачал всю информацию. Кинуть тебе ссылку?

–Давай,– обрадовался Феликс.– Покопаюсь на выходных.

–Они у тебя есть?

–Есть, есть…

–На тот случай, если ты забыл: сегодня – первый из двух, называется суббота. А ты на работе.

–Хорошо, что напомнил, а то у меня все дни перепутались.

–Увидимся,– хмыкнул Соболев.– Ссылку сейчас пришлю.

–Спасибо.

Вербин вышел на парковку, раскурил сигарету и привычно улыбнулся, бросив взгляд на здание рынка. Но улыбку у него вызвал не обновлённый фасад, а всплывшая в памяти история из далёкого детства. В те времена неподалёку от рынка жили друзья родителей, и когда маленький Вербин впервые оказался в этом районе, то сразу спросил, почему станция метро «Автозаводская», а рынок «Велозаводский»? А услышав, что, помимо автомобильного завода, неподалёку располагается велосипедный, предложил немедленно его посетить, чтобы выбрать подарок на Новый год. С тех пор, оказавшись здесь, Феликс обязательно вспоминал ту историю. И всегда улыбался.