Это его развеселило и даже заставило улыбнуться. Он улыбался до тех пор, пока не понял, что произнес последние три фразы вслух.

Он отправился на третий этаж. Батарейки в фонарике сели окончательно, и он снова зажег свечу. Света от нее не хватало, чтобы осмотреть всю комнату разом. Спит Ветхая Леди или нет? Он поднял свечу повыше. Может, кровать пуста и хозяйка гостиницы бродит по коридорам и комнатам?

Или стоит в темном углу и ждет, когда он повернется спиной?

Он сделал еще шаг. Ветхая Леди спала, укрытая простыней. Он убрал ключи в ящик бюро, вернул на место записную книжку.

Остаток ночи он глаз не сомкнул и все смотрел на часы.

Наутро Ветхая Леди как ни в чем не бывало приготовила ему завтрак — французские тосты и кофе. Он пытался понять, известно ли хозяйке гостиницы о его ночных похождениях, но та вела себя совершенно обычно. Чтобы не вызвать подозрений, он съел все до крошки, пусть кусок и не лез в горло. Встал из-за стола и сказал, что самое время приняться за дело. Осталось совсем чуть-чуть, и сарай будет как новенький.

И только Ветхая Леди откроет дверь, он тут же смоется. Главное, выбраться из дома.

Хозяйка гостиницы сказала, что с покраской ничего не выйдет. На улице льет дождь, небо затянули тучи, и работу лучше отложить.

— Может, я тогда наведу порядок в сарае? — спросил он.

— Не стоит. Вы так славно потрудились, что заслужили денек отдыха.

Раздосадованный, он вернулся в свой номер. А когда Ветхая Леди вымыла посуду и ушла наверх, направился к черному ходу. В единственное окошко «Дома 1000 дверей» весело светило солнце.

Около трех часов дня раздался телефонный звонок. Телефон не умолкал, пока Ветхая Леди не спустилась вниз и не сняла трубку.

— Это твоя сестра, — постучав в дверь номера, сказала Ветхая Леди. — Хочет поговорить.

На негнущихся ногах он направился к чулану. Ветхая Леди, улыбаясь, протянула трубку.

— Слушаю, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал буднично.

Взгляд упал на пачку газет и журналов. Вчерашней заметки с его портретом не было.

— Я ужасно соскучилась, — донесся из динамика знакомый голос. — Когда ты вернешься?

— Думаю, через пару дней. — Он сам поразился, как фальшиво это прозвучало.

— Я испеку в честь твоего возвращения пирог. Какой ты хочешь?

— Вишневый, пожалуй.

— Ты ведь ненавидишь вишню, забыл?

— Да, ты права. Из головы вылетело.

Голос в трубке был неотличим от голоса сестры. И он в самом деле терпеть не мог вишню.

— Тогда прощаемся до завтра, братик! Жди звонка и веди себя хорошо, ладно?

— Само собой, сестренка.

Ночь он провел, прислушиваясь к звукам, что доносились из камина. Он решил, что дождется, когда придет разносчик еды или кто-нибудь еще, и сбежит. Главное, вести себя как обычно. Почему-то казалось, что, если Ветхая Леди догадается, как много он успел узнать, она его убьет. Абсурд, но эта мысль не давала ему покоя.

Прежде чем идти завтракать, он внимательно изучил свое отражение в зеркале. Вид был усталый, сказывалась вторая бессонная ночь. Он умылся ледяной водой, надеясь немного прийти в себя.

На завтрак была яичница. Ветхая Леди суетилась у плиты и была необычайно разговорчива. Он заметил, что сегодня она нанесла тональный крем второпях и на щеке проступил черный гной. Ветхую Леди это совсем не волновало. Он подумал, что это очень плохо, раз она больше не притворяется, что с ее кожей все в порядке. Но потом Ветхая Леди сказала, что на улице прекрасная погода и, если его боевой настрой еще сохранился, самое время закончить начатое.

Это была прекрасная новость.

Он с аппетитом съел яичницу, залпом выпил чай и сказал, что готов приступать. Ветхая Леди кивнула и пошла открывать дверь.

В маленькое окошко били капли дождя. Ветхая Леди стояла рядом и смотрела на него. По ее щеке текла черная слизь.

* * *

Он понял, что лежит на полу, но вовсе не на истертом ковролине, устилавшем коридор, а на паркете. Было темно, наверное, уже больше десяти вечера, и свет в гостинице отключен.

Для начала он решил выяснить, в каком номере оказался. Он встал и водил руками в темноте, пока не нащупал стол. Бахрома скатерти, уродливая, даже на ощупь, гипсовая ваза с цветами. Цветы из воска; один лепесток упал, словно в номере наступала осень. Все так. Значит, это двести второй номер.

Как он помнил, в двести втором номере было еще три двери. И камин. Придется пройти весь третий этаж, к номеру сто девяносто три. Там будет ход вниз.

Или можно заглянуть в номер Ветхой Леди и потребовать объяснений. До него куда ближе. Он вспомнил черную слизь на щеке, множество язв, которые покрывали ее тело. То, как она лгала о постояльце из номера одиннадцать «б». Не выпускала на улицу. Она догадалась, что он хочет сбежать. Подмешала в чай какой-то дряни, а потом притащила наверх. И как ей только это удалось? Он весил около семидесяти килограммов. Не многовато для женщины в возрасте, страдающей прорвой недугов?

Пожалуй, с ней лучше не встречаться. Нужно спуститься вниз, найти спички и устроить пожар. И когда приедут тушить огонь, у него появится шанс на спасение.

Но кое-что не давало ему покоя. Зачем подмешивать в чай снотворное? Почему не сыпануть чего похуже? Выходило, он нужен ей живым.

Он осторожно вел ладонью по стене, пока не коснулся двери. Нашарил ручку, повернул, дверь открылась. Во всяком случае, Ветхая Леди не хотела замуровать его в гостинице заживо. За это «Дом 1000 дверей» заслуживал одну звездочку.

Номер двести три был точной копией двести второго. И тоже обесточен. Общий распределительный шкаф был снаружи. Он видел его, когда сдирал краску. Вне всяких сомнений, Ветхая Леди добралась до шкафа и вырубила свет во всей гостинице.

Комнаты мало чем отличались. Кровать, шкаф для одежды. Стулья или кресло. Телевизор. Они и при свете казались совершенно безликими. Но он помнил не только внутреннее убранство номеров. Он помнил маршрут, по которому шел. Нужно всего лишь повторить его в точности.

Он коснулся очередной ручки. Она была холодной и липкой. Как он помнил, за дверью его поджидал номер с двумя кроватями, журнальным столиком и картиной на стене. На полотне были изображены лес и ручей. Открывая дверь, ведущую на лестницу, он услышал