С одной стороны, письмо содействовало становлению и развитию более сложного и неоднородного общества, открывая перед многими его членами такой образ жизни, о котором и не мечтали недавние поколения; с другой, награды давались высокой ценой. Способность письма организовывать и приказывать оставалась доступна лишь немногим.

Владеющая письменностью бюрократия держала под своим контролем налоги и распределение ресурсов, оплату труда рабочих, внутреннюю и внешнюю торговлю. Позднее, уже в Египте, при изображениях на памятниках экономической деятельности, писцов всегда показывали на видном месте, следящими за операциями. В силу важной роли в управлении писцы пользовались уважением и занимали привилегированное положение, а потому не стремились к упрощению тайного искусства во избежание прироста потенциальных конкурентов.

Управление подобной системой требовало наличия крупного, специализированного, профессионального канцелярского учреждения. Движущей силой стала школа писцов, эддубба, дававшая обществу небольшую образованную элиту. Школы возникли в начале третьего тысячелетия, и полноценный курс обучения продолжался с детства до зрелости. Учеба начиналась с упражнений в слоговых знаках, таких как ту, та, ти, ну, на, ни, бу, ба, би и так далее, после чего учащиеся осваивали весь набор примерно из 900 знаков, а уже затем шли группы из более чем одного знака. Вслед за заучиванием и практикой наступало то, что делало процесс обучения письму и чтению таким трудным. На протяжении многих месяцев учащийся запоминал списки из тысяч предметов и вещей, объединенных по темам, например, части животных и человеческого тела, названия домашних животных, птиц, рыб, растений, инструментов и т.д. Трудность заключалась в том, что пиктограмм было почти столько же, сколько и предметов, подлежащих записи.

В своих литературных, лингвистических, математических и астрономических достижениях школы писцов выходили далеко за рамки практических и бюрократических нужд и тем самым (что не удивительно) еще более разъединяли ведущих и ведомых. Школы, эти новые арены интеллектуальной деятельности, возникшие по методике Создателей топора и недоступные большинству населения, использовали грамотность для развития беспрецедентно всесторонней, хотя и крайне избирательной, образовательной системы и через нее способствовали установлению могущественной правящей элиты. Тысячи сохранившихся глиняных табличек донесли до нас имена писцов, и даже имена и род занятий их отцов. Как и следовало ожидать, в обществе, где грамотность была ревностно охраняемым умением, писцы происходили из важных и богатых семей, и многие затем занимали высокие места в административной бюрократии.

Потом, как это неоднократно случалось на протяжении истории, немногие грамотные под давлением меняющихся обстоятельств были вынуждены распространить часть специализированных навыков, поделиться ими с другими. По мере того как внедрение техники порождало все новые социальные изменения, неизбежной альтернативой социального коллапса становилось расширение образованного сегмента общества. Число пиктограмм в течение всего 500 лет было радикально сокращено с 2000 до 300, что, соответственно, способствовало более широкому их использованию.

И хотя доля населения, способного пользоваться этими новыми, упрощенными пиктограммами, все еще не достигала и одного процента, появились возможности для организации более сложной социальной структуры и начального учреждения подлинно бюрократического регламентирования социальной деятельности. Несколько городов объединялись в федерации под управлением одного правителя. Одновременно возникло новое, более широкое понимание «места» как сложного, строго разделенного на слои иерархического целого, которое мы на современном языке называем «государством». Аппарат общественной организации состоял по меньшей мере, из трех классов: низшие администраторы (надсмотрщики и бригадиры, надзирающие за рабочими и крестьянами), надсмотрщики над надсмотрщиками (работающие в канцеляриях, следящие за соблюдением графиков) и на верхнем уровне политики, принимающие решения.

Появление письменности – помимо того, что оно содействовало разделению труда, – способствовало также возникновению единообразия общественного мышления и поведения в немыслимых ранее масштабах. В прежние времена, передаваемые устно ритуалы и распоряжения (как бы их ни заучивали и ни репетировали) сознательно или неумышленно искажались; теперь же они навечно закреплялись в единой письменной форме. Становилось меньше возможностей уклоняться от обязанностей. Изобретенное Создателями топора письмо позволило бюрократическому аппарату объединить командно-контрольную систему Месопотамии, и к третьему тысячелетию до нашей эры эта власть уже начала выходить за рамки ориентированной на труд организации, все более контролируя поведение людей в частной жизни.

Случившееся после этого выделяет Месопотамию среди других великих речных цивилизаций того же периода: индийской, китайской и египетской. В Месопотамии расширение общественного контроля посредством использования грамотности радикально изменило отношения между отдельными людьми и между ними и городской властью благодаря изобретению законов.

Одним из первых примеров нового правления закона было то, что родственники жертвы лишились права собственноручно взыскивать ущерб с обидчика. В Месопотамии урегулирование такого рода претензий происходило особым образом. Ранее, во времена охотников и собирателей, наказание за учиненное злодеяние осуществляли члены семьи пострадавшего, когда сам пострадавший или его родственник выступали и как судья, и как палач. Проблема данной системы заключалась в том, что месть нередко превращала первоначального преступника в пострадавшего, родственники которого в свою очередь проникались жаждой мщения. Это нередко приводило к кровной мести, растягивавшейся на поколения. Такого рода непредсказуемое поведение в замкнутом пространстве города легко могло нанести вред цельности общества. Инструментами Создателей топора были организованы новые «места поселения» – первые жестко организованные города, что начало сказываться на этике и ценностях людей, которые вели под защитой их стен строго регламентированную жизнь.

В Индии, Китае и Египте с учреждением института религии ответственность за суд и наказание перешла от глав семей к жреческому сословию. Антиобщественные деяния становились тем более нежелательными, что рассматривались еще и как оскорбление богов.

Месопотамия, однако, пошла по иному пути, благодаря раннему, около 4,5 тысяч лет назад, переходу от общинной собственности к частной, что подтверждают глиняные таблички, содержащие детали частных сделок и контрактов. Возможно, такого рода низкоуровневое коммерческое взаимодействие нуждалось в чем-то более простом, чем длительная церемония взывания к богам, что и породило низкоуровневую форму регулирующей власти.

Первый письменный закон отличался от других установлений, принятых с целью общественного контроля. Поскольку он прежде всего касался частной собственности, его авторы приняли в расчет совершенно новую концепцию. Создатели топора преподнесли дар, который наложил отпечаток на все последующее общественное развитие – идею прав личности и обязанностей собственника. Именно тогда впервые появилась модель поведения, которую возможно было приспособить к любым возможным обстоятельствам. Жизнь человека больше не могла зависеть только от прихоти царя или жреца. С другой стороны, та же самая жизнь, благодаря развитию права, уже не могла полностью принадлежать самой личности.

Все раннее месопотамское право – немногим больше, чем сборник прецедентов, ключевыми среди которых являются ссылки на особую форму власти правителя. Право санкционировало вторжение власти в частную жизнь каждого человека под страхом небесного воздаяния. Все законы начинаются с констатации того факта, что