– Понял.

* * *

Спину скрутило внезапно и первый раз в жизни.

В ванной я нагнулся за упавшим полотенцем, а разогнуться не смог. Так и стоял скрюченный и голый. Стоял и думал. В таком положении, оказывается, в голову приходят исключительно умные мысли. Например, о том, что это всё явно следствие сидячего образа жизни, а на спортзал я теперь забил. Зря забил. Еще подумалось о том – запоздало, конечно, подумалось, – что какую-нибудь гимнастику на полчаса можно и дома было бы делать, без тренажерного зала. Я дал себе обещание, что буду эту гимнастику делать. И что стресс, наверное, тоже так может проявиться. Хотя пора бы уже о нем забыть. Интересно, а вот если бы меня сейчас увидели мои дятлы, то уж они бы оторвались по полной программе над Отче. Нет, правда, нужно как-то выходить из скрюченного положения! Я, медленно дыша носом, потихоньку разогнулся и доковылял до дивана. Взял телефон и принялся писать Антону. Больше по такому вопросу мне обратиться было не к кому.

Антоха надо мной поржал для начала, и я его за это не осуждал. Почти. Поржать над ближним – дело святое. А потом Антон выдал мне телефон правильного доктора. Я тут же позвонил – и тут мне повезло. Доктор согласился принять меня вотпрямщас. В смысле: «Вы через час подъехать сможете, Егор Юрьевич? У меня окно». Егор Юрьевич сказал, что сможет, и пошел собирать себя и волю в кулак, предварительно выпив таблетку обезболивающего. Ни хрена она не помогла, так-то. Я доехал на морально-волевых, но, надо сказать, управление машиной худо-бедно, но отвлекало. Правда, в правую ногу периодически простреливало из поясницы, но в эти моменты я себе говорил с противной глумливой интонацией: «Вот такая она, старость, Отче, вот такая». Помогало.

Доктор оказался крупногабаритным дядечкой с седыми висками, флегматичным голосом и убойным чувством юмора. Он под мои стоны и сопение покрутил меня в разные стороны, а потом, аккуратно поправив профессорские очки, сказал, что, ежели я не возражаю, то он бы рекомендовал блокаду. Я не возражал. И спустя пятнадцать минут мне так полегчало, что я от восторга чуть не обоссался.

Но были в этой ситуации и новости другого характера. Во-первых, у доктора-спасителя оказались очень негуманные расценки за его услуги. Нет, я заплатил, как говорится, не торгуясь – вернувшаяся способность снова стать человеком прямоходящим была мне очень нужна и очень меня обрадовала. Но всё же я сейчас в таком положении, когда приходится считать деньги. А я шикую: то мучу с рыжими замужними бабами в клубах, то блокада поясницы. Не жизнь – сказка!

И еще доктор добавил, что одним уколом, точнее одной серией уколов дело не ограничится.

– Блокада, может быть, больше и не понадобится… – Доктор что-то деловито писал на листке бумаги. – А вот курс препаратов проколоть просто необходимо.

– Где уколы делать-то? – Я аккуратно взял листок, исписанный какими-то, на мой взгляд, иероглифами. Я смог опознать только цифры. Арабские, ага.

– А где вам удобнее, – безмятежно отозвался доктор. – Можно у нас в клинике.

Мне вообще нигде неудобно! А уж в клинику ездить – совсем не ближний свет. Я вежливо поблагодарил доктора и поковылял восвояси. Весьма бодро поковылял – надо отдать доктору должное.

Дома мои розыски вариантов привели к плачевному результату. В районе, где я живу, выбор клиник был не очень велик. А цены за уколы они ломили… Если делать их на дому, ну потому, что передвижение мне по-прежнему не доставляло особого удовольствия, то вообще разориться можно.

Я пожаловался Антохе на негуманность представителей самой гуманной в мире профессии и получил ошарашивший меня ответ: «Ну, ты загнул – на дому! Конечно, они цены ломят. На дому они алкашей прокапывают и из запоя выводят!»

Я возмутился. Я, во-первых, не алкаш, во-вторых, прокапывать и из запоя выводить меня не нужно. Надо всего лишь сделать десять уколов, для которых я всё уже прикупил. В аптеке, как ни странно, сумели разобрать иероглифы весёлого доктора. Но все мои переговоры с клиниками ни к какому приемлемому результату не привели.

Нет, выкладывать такую сумму я был не готов. Я и так сижу сейчас без постоянного дохода и потихоньку проедаю деньги от продажи своей предыдущей, гораздо более комфортабельной и просторной квартиры. А они рано или поздно закончатся, если шиковать.

И тут мне в голову пришла внезапная и прекрасная идея. И я полез в телефон, в список чатов. «И создал сатана родительские чаты, и искусил слабоумных и блаженных писать в них. И подумал он: “Мало!” И создал домовой чат». Ну, должен же этот домовой чат хоть однажды принести мне пользу!

Я рассудил так. Дом наш огромный. В доме порядка тысячи квартир, а, может, и больше. Среди этой тысячи квартир должна быть одна, где живет квалифицированная медсестра, которая мне по-соседски, за недорого сделает уколы. И ей это будет не напряжно, в одном доме живем, ехать никуда не надо, ну и мне – удобно.

В домовом чате шел лютый срач: что-то, связанное с мусорными контейнерами. Что-то туда не то выкинули, кажется. Как водится, причина конфликта давно была забыта, и развернулась война не на жизнь, а на смерть, то есть скандал с переходом на личности. Воспользовавшись короткой паузой, я лихо вклинился в дискуссию о морально-этических качествах и физических данных своих соседей.

Гагарин. Уважаемые соседи, не будет ли кто так любезен? Нуждаюсь в помощи. Мне прописали курс уколов. О цене услуги договоримся в личке.

Мое сообщение тут же потонуло в очередной тонне дерьма. Я вздохнул и решил напомнить о себе попозже, когда стихнут страсти. А спустя пять минут телефон пиликнул личным сообщением.

Злая медсестра. Какой препарат вам выписали?

На фото в профиле значилась именно она – медсестра. Бледно-голубая маска до глаз, на носу большие очки, на голове белая шапочка. В общем, человеческого в лице почти ничего. Ну, так мне от нее только и надо, чтобы рука была твёрдая и лёгкая. У этого киборга, судя по деталям, с твёрдостью всё должно быть в порядке.

Я сделал снимок врачебного назначения и отправил его злой медсестре, от души надеясь, что она умеет разбирать эти иероглифы.

* * *

С деньгами я все-таки просчиталась и до аванса не дотянула.

Огурцы быстро закончились. И наполнитель для туалета у его кефирьего величества. Занимать деньги не хотелось, не любила я это дело.