Нелегко приходилось офицерам взводного и ротного звена. В условиях действий на пересеченной местности или ночью успех подразделений в значительной мере зависит от них лично — от их инициативы, способности руководить взводом или ротой в непредвиденных ситуациях, в ближнем бою. Между тем в армию прибыло много молодых командиров взводов и рот. Людей в своих подразделениях они еще не успели изучить и опыта командовать сами еще не имели. В стремлении быстрее изжить эти недостатки наши лейтенанты буквально круглосуточно не покидали своих взводов, иные из них валились от усталости. Приходилось требовать от старших командиров больше заботиться об организации отдыха молодых офицеров, чтобы они, как и бойцы, ко времени наступления набрались сил и бодрости.

В поле зрения Военного совета находились, разумеется, все офицерские кадры. Но хочется выделить здесь особо одно из звеньев — командиров полков.

Полку уставом отводится роль основной тактической воинской единицы, предназначенной для выполнения боевых задач как в составе соединения, так и самостоятельно. Успех дивизии на поле сражения определяется действиями ее полков. Вместе с тем полк — самостоятельная часть, аккумулирующая все стороны жизни воинского коллектива, включая и быт. У него есть свое Боевое Знамя, ему присваивается свой номер.

На весьма ответственную должность командиров полков выдвигаются наиболее подготовленные в политическом и военном отношении, с высокими нравственными и боевыми качествами офицеры, умелые воспитатели. Собственно, такие же требования предъявляются к человеческим и должностным качествам и заместителей командиров полков по политической части — носителей славных традиций военных комиссаров. Кто в Красной Армии не привык смотреть на командира полка и его заместителя по политической части как на центральные фигуры во всем офицерском корпусе!

Я еще раз задумался над этим, отправляясь на совещание полковых командиров и замполитов в 5-й гвардейский стрелковый корпус. Проводилось оно за неделю до начала боевых действий. Выступления командира корпуса генерала И. С. Безуглого и начальника политотдела полковника Е. А. Щукина, которыми началось совещание, оказались суховато-деловыми. Было крепко сказано о недостатках на марше и в подготовке к наступлению. Кое-кому были сделаны замечания и даны указания по устранению недостатков, четко определены задачи.

Все было объективно, все на своем месте в этих речах. Но когда я всматривался в аудиторию, то не находил с ее стороны ответных эмоций. Я видел в большинстве хорошо мне знакомых, точнее сказать, близких людей, их выцветшие гимнастерки, обветренные, прокаленные и уставшие лица, склонившиеся к блокнотам. Про себя мимоходом тогда отметил, что эти блокнотики совсем не вяжутся с горячим дыханием степи, с дальней синевой Большого Хингана, видневшегося через откинутый полог палатки.

Смотрю в сторону командира 52-го гвардейского стрелкового полка майора Савичева. Это ему пришлось сделать на марше внушение. Вид у нею до сих пор виноватый, майор явно не хотел встретиться со мной взглядом.

Вот сидят рядом полковник А. Д. Дегтярев и майор И. В. Ефебовский — командир и замполит 48-го гвардейского стрелкового полка. Недавно я был в их полку, похвалил офицеров за то, что в этой пустынной местности они сумели хорошо, по-лагерному «расквартировать» личный состав — с грибками для часовых и дневальных, пирамидами для оружия, погребками для воды. Собственно, этого от них я и ожидал. Дегтярев — опытный боевой офицер, окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе. К нам он прибыл, когда армия вела бои на Земландском полуострове, уже тогда показал себя умелым организатором боя. И здесь он уверенно обеспечил марш полка. А с Игорем Вячеславовичем Ефебовским знакомство у нас и вовсе давнее, с 1939 года, когда мы оба учились в Военно-политической академии имени В. И. Ленина — он на вечернем факультете, я на основном. В 1942 году встретились снова — под Ржевом в 183-й стрелковой дивизии. Потом вместе были в боях под Духовщиной и Смоленском в 1944 году, в Восточной Пруссии. Всю войну гвардии майор Ефебовский был в строевых частях и из боя выходил только по ранению. Сейчас в полку он хорошо поставил передачу боевого опыта ветеранов молодому пополнению, за что я его тоже похвалил.

Так, переводя взгляд с одного лица на другое и прикидывая, когда с кем встречался, я даже удивился, как много за эти дни мне довелось двигаться. Обычно всему ищешь объяснения, вот я и отнес это на счет того, что уж очень здесь легко на машине добираться до частей. В любом направлении, днем и ночью едешь, куда пожелаешь. Мчишься по степи и невольно вспоминаешь летние фронтовые дороги на западе — болота, ухабы, слякоть. Здесь же сама степь, как зеркало, дороги прокладывать не надо. Раздолье для водителей, особенно для тех, кто любит прокатиться с ветерком!

Выступления участников совещания начались в том же, как говорится, деловом ключе. К примеру, командир 277-го гвардейского стрелкового полка подполковник Губушкин самокритично рассказал о своих просчетах на марше, о том, как он решил на каждом большом привале подводить итоги пройденного пути с командирами батальонов, рот и батарей. Дело вроде бы хорошее, полезное. Но он и его заместитель по политчасти не учли того, что ротным командирам во время марша и без того приходилось много двигаться, чтобы проверять, как идут взводы. Вот и получалось, что сборы для подведения итогов легли на командиров большой дополнительной физической нагрузкой. В результате к середине марша многие ротные, не выдержав такого напряжения, выбыли из строя, а некоторые уставали так, что засыпали на ходу. В дальнейшем от такого «мероприятия» пришлось отказаться.

Все казалось правильным, все шло как обычно. И в приготовленных мною заметках к собственному выступлению фигурировали подобные же факты и выводы. Однако, приглядываясь к выступавшим, я все больше и больше сомневался, стоит ли мне вставать перед этими людьми, чтобы снова нажимать на недостатки, сводить все к ним. Может ли это внести оживление в эту настороженную аудиторию?

Да, конечно, недостатки, промахи извинять, недооценивать не следует. Но нельзя и затушевывать ими громадный труд собравшихся здесь людей, подчиненных им воинских коллективов, тем более понуждать кого-то болезненно переживать за вчерашний день. Ведь главное обеспечено: абсолютное большинство воинов самоотверженно трудится, честно выполняя свой долг.

Словом, когда подошло мое время выступать, я положил поглубже в карман свои заготовленные тезисы и, учитывая настроение аудитории, решил как можно душевнее сказать о том, что сделано за очень нелегкий «монгольский» период жизни армии.

На первом месте стоял, конечно, марш. Итоги его не сводились только к тому, что многотысячный наш коллектив, одолев сотни километров пустыни, в срок прибыл в выжидательный район.