— Вызываю охрану?

— Еще пару дней мне дай, Марин! Два дня и я приду сам! Черт! Да пусти уже!

Она ослабила хватку. И Дима встал. Тут же ухватил Элину за локоть и повел к выходу.

— Как бумеранг Тобольский уезжает и возвращается. Не мне одной известно, вокруг чего кружит.

— Ему не получить то, на что ты намекаешь, Марин. — он притянул Элину к себе ближе, за плечи. И сказал, глядя на Саульскую, — завтра важная встреча. Человек работает на Тобольского. А на него есть серьезный компромат. Я появлюсь с ним, и с его показаниями.

— Тобольский прожует тебя и выплюнет. Один человек не пошатнет всю его систему!

— Ты так думаешь? Ты же сама недавно облавы устроила на частные клиники города. Те самые, куда подельники этого гада распространили незаконно привезенные лекарства.

— Вот именно! Дима! Клиники! И заткнулась ниточка так и не дойдя до верхушки!

— Рано. Не хочу, чтоб тебя свои же пристрелили. У Тобольского с руки почти все городские власти кушают. Поэтому нельзя действовать неосторожно. По камешку развалю его невидимую империю. — потом посмотрел на Элину в своих руках, — и уж точно не стану жертвы приносить! — повел девушку прочь.

— Своей жене мозг промывай! И указывай дорогу! Дим, ты точно что-то попутал! Отпусти! Мы не закончили!

— Как вы мне все осточертели! Ни каких дел не сделаешь! — кричала Саульская. — рисовался бы поменьше, засранец!

Дима вытолкал Элину из здания министерства, развернул лицом к автостоянке.

— А теперь домой дуй! И чтоб без шуток!

— Еще пинка мне для скорости выпиши! Точно тогда придушу тебя!

Ловко ухватил девушку за голову. Погладил пальцами затылок. И притянул так чтобы их губы почти соприкоснулись. Вдох выдох. Глаза в глаза.

— Вернись в поселок. Помоги своим родителям, времена сейчас не лучшие, Элли.

— Нет.

Парень отстранился, так и не закончив начатое. Жажда поцеловать выжигала внутренности. Но ее решительность влезть как можно глубже в самое пекло еще больше выбивало из сил. В зеленых глазах море отчаяния и уверенности в собственной правоте.

Он легко запрыгнул в старенький джип. Хотел уже хотел выжать педаль газа, как дверь со стороны пассажира щелкнула. В салон тут же ворвался осенний ветерок с примесью цветочного аромата ее волос. Сжав челюсти, прошипел:

— На хрен отсюда пошла. Я вообще-то в розыске! — как объяснить, что он как главная цель для всех ракет города. Рядом с ним опасно.

— Сам иди. А я с тобой! Поговорить надо!

— Блять, белка на мою голову! Ты вообще способна делать то, что тебе говорят.

— Ну, скажем, я еще не все свои способности знаю. Но… Думаю, вряд ли. — пристегнула ремень безопасности. И вцепилась в кресло. — Не уйду! — признавать ему свои слабости и страх от появившихся обязанностей, она не собиралась. И как герои справляются с такой ношей — мир спасать!

Рядом с ним она чувствовала себя прежней Элиной. Без уродства и изъянов. Он пришел за ней! Пришел, зная, что может сам попасть за решетку! Они как два одинаковых полюса. Отрицательные. Прыгают друг от друга. А все равно пытаются сблизиться.

— Я еду туда, где тебе не место! Катись, Элли! — он уже орал, как реальный псих. Только этот крик теперь лишь напоминал о боли. Не внушая страх. Девушка вжалась в сиденье. Пожала плечиками.

— Да не проблема, Дим. Я найду способ вписаться. Все равно с тобой поеду. — он осмотрел парковку.

Автомобиль с визгливыми буксами рванул с места. И да, скорость обещала перевалить за любые возможные пределы. Элина зажмурилась. Когда сама вот так же управляешь автомобилем, скорость воспринимается иначе. Ее слияние с креслом и почти детская паника от скорости, заставила Диму расслабиться. И даже улыбнуться. Он слегка щелкнул ее по курносому носику. Окрыляет. Ее присутствие. Ее запах. Вчерашний бурный секс под дождем все еще будоражил кровь. И так хотелось притормозить на обочине, и посадить ее на себя. Да так, чтоб снова скулила и охала ему в ухо. Сказала, что не будет этого пока женат. Самому противно. А отказаться сил не хватит.

— Открывай свои изумруды! Я ж не настолько псих, чтоб в стену ехать! Тем более с тобой! Элли.

— О, Дима! Ты псих! Еще какой! Нас двоих уже дааавно психушка нервно ожидает. Там санитары ручонки трут и рубашки смирительные штопают! — она уставилась на тот самый укус на шее. Да. Кровоподтек. Нормально она так заклеймила его. Потом подняла взгляд на его лицо.

— Для нас? — глянул на нее. Элина засмотрелась на профиль мужчины. Нос с горбинкой. И горбинка точно не от природы. Бои без правил оставляют след на всех сферах жизни. Смуглая кожа. Пушистые длинные ресницы. Его глаза настолько выразительные, словно арабской сурьмой подведены. И черные. Ему нравится повторять это «для нас». И Элина отзеркалила его улыбочку.

— Да. Дима. Для нас. — ей безумно нравилось катать его имя на языке. И трогать уши, острые, как у леприкона. И нравилось, что сердце сладко ноет от того, что просто рядом с ним. И в машину прыгнула, потому что без него не могла. И если на скорости в карьер, то вместе! И в психушку за ним пойдет, если надо. И плевать, куда он мчит сейчас в полумраке заката. И даже этот след ее укуса на его шее, тоже нравился.

— Уверена, что все равно, куда еду?

— Уверена. Уверена в том, что ты меня еще удивишь. — а про себя подумала, все равно куда. Лишь бы с ним!

10

Кладбище. Он поставил автомобиль на парковку перед высоченной стеной, из красного кирпича. А там, целый город из мраморных памятников. Могилы. Ровные дорожки, ярко-зеленый ухоженный газон. Он шел медленно. Не оборачиваясь. Элина не сомневаясь, шла следом. В какой-то момент догнала. Вложила свои пальчики в его ладонь. Дима даже обернулся, словно забыл о ее присутствии. Или просто убедился, что это она.

— Сегодня годовщина, — голос такой рокочущий, как далекий гром. Тихий. Она не спрашивала. Ничего. Просто ждала. Словно понимала, время пришло. Он расскажет.

На небольшом памятнике фотография его матери. Она.

Дима присел на мраморный выступ. Красиво. Все чисто. Здесь вообще кладбище, которое выглядит как идеальная картинка. И тихо. Кажется, даже птицы не летают. Лишь солнце грустно прощается, уходя за горизонт.

— Твоя мама. Ты говорил, что вы жили где горы, и море.

— Отец устроил так, что похоронили ее здесь. Мне было 10. Что я тогда мог.

Элина хотела сесть рядом, но Дима