Моим глазам предстала ужасающая картина. Забившись в самый дальний уголок, на полу лежал скрюченный Моран. Он обхватил голову руками так, что лица не было видно, из-за падавших на него длинных волос.

Сзади стоял Келан.

– Он умирает? – прошептала я.

– Сейчас проверим…

Келан быстро подошел и осмотрел его, тело было безжизненным, никакого движения, кроме слабых стонов.

Келан развел руками.

– Увы, Ортиза…

– И это всё, что вы можете сделать?

– Мы не волшебники, а просто ученые.

Наверное, он увидел, как сверкнули мои глаза.

– Я попробую ему помочь, если отказываетесь вы. Только обещайте, если не получится, вы похороните его по-человечески.

Келан недоумевал:

– Вообще-то, мы надеялись, что его организм послужит для изучения…

Я просто закричала:

– Послушайте, он же не добровольно отправился к вам, вероятно, Моран хотел после смерти покинуть станцию. Дайте ему обрести свободу, пусть и такой ценой.

Лицо Келана смягчилось:

– Ну что ж, если ты так хочешь, я могу тебе это позволить, в конце концов, эксперимент был неудачным. Но, поверь, ты к нему слишком добра, он такого не заслуживает. Наверное, это все следствие влияния Саха. Что ж, попробуй.

Келан вышел.

Я схватила руку умирающего, ощущая неумолимый холод его тела.

Вытерев слезы рукавом, попыталась согреть ледяную ладонь.

– Спасибо, – тихое, почти неуловимое слово сорвалось с его губ.

Сердце бешено застучало, не веря своим глазам, я уставилась на него.

Моран смотрел на меня и слабо улыбался.

– Я не лекарь, но я попробую тебя спасти.

Человек лежащий на полу, был полностью в моей власти. Я помнила слова Келана, что он преступник и его жизнь ничего не стоит, но кто мы такие, чтобы это решать? Разве не они сами говорили, что только высшие силы распоряжаются тем, забрать жизнь или оставить ее?

Что же с ним происходит?

Я наклонилась и провела рукой над умирающим, как делали это Келан и Сах, но ничего не почувствовала. Как они это делают? Почему перед ними сразу возникает картина болезней и прошлого, а передо мной ничего?

– У тебя не получится провести диагностику, максимум, что ты можешь, это утешить его. – Сах стоял за спиной и наблюдал за моими действиями.

– Но почему у вас это получается?

– Мы— саби, так работает подключение к нашей энергетической сети. Мы всего лишь проводники в получении информационного потока. А ты – обычный человек, поэтому и не видишь ничего.

Я все поняла. Поэтому и появлялись яркие картинки, изображающие состояние человека, это все было проявление энергетического потока саби. Это только их знания.

– Мы не будем тебя больше беспокоить, но когда его жизнь подойдет к концу, сразу же скажи нам. На корабле не должно быть энергии смерти. Сейчас я закрою этот отсек специальной заслонкой. Захочешь выйти – только дотронься до нее…

Только одно желание появилось у меня:

– А вы можете открыть вид на звезды?

– Зачем? – удивился Сах.

– С самого детства вид звездного неба придавал мне сил и наполнял счастьем, я так хочу, чтобы они были рядом в его последние часы…

Сах понимающе кивнул:

– Конечно.

Одно движение руки, и стена, до этого глухая и серая, стала прозрачной.

– Сейчас мы пролетаем над сетями Астарха, гиблое место. Очень много душ покидают свои тела в этом секторе. А все благодаря таким, как Моран. Тут курсируют транспортные корабли, их владельцы и теряют свои жизни.

– Они везут рабов?

– Их в том числе… Не пытайся оправдать Морана. Отнятие жизни – это преступление, кем бы ни был погибший.

Я вспомнила мерзкую рожу хозяина рудников на Урме… Если Моран избавлялся от такой нечисти, то я его понимаю.

Мы остались одни.

Сах говорил, что энергия была внедрена в районе спины, где они заметили энергетические пробоины. Я провела рукой по его рубашке, Моран был настолько ослаблен, что лишь тихо застонал. Внешне никаких следов вмешательства не было. Целое тело, только измученное и изможденное.

Я села рядом и положила его голову себе на колени. Сейчас он был для меня, как ребенок, сбившийся с пути и потерявший родителей. Одинокий путник среди бесконечного мира звезд, как впрочем, и я сама.

Вдалеке проплывала туманность, ее причудливые очертания напоминали взмах крыльев бабочки или птицы, хищной птицы. Сколько случайных странников сложили тут свои головы. Корабли, которые пролетали за иллюминатором, старались не касаться границ туманности, опасаясь даже дотронуться до них. Если все так плохо, то что чувствуют люди, которые там живут?

Глаза сами собой закрывались, словно под влиянием того далекого тумана, наверное, я просто засмотрелась. Моран не шевелился, его руки были такими же ледяными.

Я не заметила, как уснула.

Мне снился необычный сон. Никогда сновидения не были настолько яркими и живыми. Я летела мимо звезд и проникала через тяжелую завесу из белого тумана. Сконцентрировав зрение, я заметила, что он состоит из множества осколков, которые, как крошечные лезвия, могли моментально убить. Но там была лишь моя душа, которой они навредить не могли.

Я видела, как множество случайных кораблей сбивались с курса и разбивались, не зная об особенностях этого места. Те же, что соблюдали тщательную герметичность, устремлялись куда-то в центр туманности. Я последовала за ними. Восторг от того, что все мелькает и я несусь с невозможной для человека скоростью, переполнял мою душу.

Впереди показалось скопление звезд, корабли заворачивали именно туда. Мимо огромных голубых светил они быстро неслись в некий отдаленный мир, скрытый еще одной завесой тумана.

Корабли опускались на безжизненные с виду планеты, но ко мне пришло понимание… Они прилетели сюда за товаром… Люди, совершенно беспомощные, становились предметом их охоты. Ничего сделать нельзя…

Но я здесь не для этого, нужно попасть туда, где ярко светится зеленоватым светом большая планета. Я прощупала ее внутренним зрением. Это не физический мир, а совсем иной. Человеку тут нечего делать. Но что-то внутри меня тянуло именно туда.

Почти на подлете к планете я уперлась в невидимую стену. В голове появились голоса:

– Кто она?

– Проверь доступ, если чужая, выведи за пределы сектора.

Мощнейшая вибрация сотрясла меня, и как отзвук на нее, откуда-то из глубины моей души поднялось красное сияние. Оно нарастало, усиливалось и покрывало меня огромным полем неведомой защиты.