А то пришлось бы тащиться сюда аж из руин Нагады.

Сидя на переднем пассажирском сидении, Ратцингер давал указания расположившемуся за рулём Ковальскому. После успешного побега от полицейских группа остановилась буквально в паре кварталов от той пешеходной улицы и обратилась к первому попавшемуся арабу. Тот как раз чистил свой автомобиль и, будучи неверующим, не принял участие во всеобщем намазе. Ряховский и Ковальский предложили ему сделку: его подержанный «рено» в обмен на обстрелянный «фиат», но араб отказался. Тогда в разговор влезла Алиса и пообещала доплатить сверху. На торги времени не оставалось: на пятки наступала полиция.

Услышав размер предлагаемой суммы, араб тут же закивал и с радостью протянул Ковальскому ключи от машины. Остальные наскоро вытащили свои вещи из «фиата» и погрузились в «рено». Ратцингер видел, что Ковальский собирался предупредить незадачливого автолюбителя о возможном интересе полиции, но тут же передумал. Конечно, араб помнил наизусть данные своей машины – модель, марку, номер и год выпуска. Однако пока полиция найдёт машину, допросит водителя, выяснит у него все данные, объявит розыск и обыщет весь город, пройдёт немало времени.

Но вовсе не факт, что его хватит, чтобы отыскать новую подсказку. Нам нельзя задерживаться.

Погрузившись в свои мысли, Ратцингер едва не прозевал поворот к нужному месту на карте Каира.

– Здесь! – гаркнул он громче, чем рассчитывал.

Ковальский, недовольно буркнув, резко остановил автомобиль на окраине территории, больше напоминавшей небольшой парк. Беглецы вывалились из машины и стремительно зашагали по каменным тропинкам.

* * *

День близился к полудню, и на солнце становилось ощутимо жарко, а тенистых мест в парке вокруг не наблюдалось. Бо́льшую часть его территории, как и положено, занимали газоны, лужайки, кое-где виднелись скамейки. Но там, где в английском парке садовники поместили бы камни, виднелись обломки египетских строений. И только чуть в отдалении посреди этого спокойствия гордо возвышался египетский обелиск. В окружении недостроенных крыш каирских зданий он выглядел не то чтобы неуместно, а скорее вызывал ассоциации с апокалиптичными картинами.

Как будто я снова сплю и вижу эти кошмары…

Маргарите Романовой обелиск показался ничем не примечательным. Привычная в этих краях высоченная стела со стройной колонкой иероглифов посреди каждой грани. Но Ратцингер уверенно повёл группу к монументу.

Остановившись в тени обелиска, все пятеро смогли перевести дух. Ратцингер на фоне заметно нервничавших федералов казался подозрительно спокойным.

– Разве нам не следует поторопиться? – спросил с негодованием Ковальский.

– Вовсе нет, – покачал головой Ратцингер. – Они за нами не явятся.

– Откуда такая уверенность? – удивилась Марго.

– Арабские полицейские явно не подкованы в истории. Так же, как и российские спецслужбы.

– Это вы о чём? – с нажимом произнёс Ряховский. – Они же наверняка слышали, что мы разгадали загадку и отправимся к этому вашему Гелиополю.

– Верно, но они скорее всего решили, что мы отправимся в Гелиополис. Так называется один из восточных пригородов Каира – Маср эль-Гедида, или «Новый Египет».

– А разве мы не в нём?

– Вовсе нет. Это название современное, а вот мы сейчас стоим посреди района Эль-Матария, который в древние времена именовался Гелиополем. Мы на несколько километров восточнее того места, где нас будет искать полиция.

– И почему же мы прибыли именно сюда? – спросила Марго, окидывая взглядом двадцатиметровый обелиск.

– Потому что именно здесь располагался самый древний храм, посвящённый богу-солнцу Ра, – Ратцингер широким жестом обвёл прилегающую территорию. – Он стал центром солярного культа древних египтян. Его построил почти четыре тысячелетия назад фараон Сенусерт I.

Лекторский тон Ратцингера не убедил Маргариту. Имя фараона, воздвигнувшего этот храм, от которого ничего не осталось, даже руин, ни о чём ей не говорило. Она аккуратно поинтересовалась:

– Когда правил этот ваш Сенусерт?

– В эпоху Среднего царства, – без запинки ответил Ратцингер.

– А Рамзес Великий правил в эпоху Нового царства, – вспомнила Алиса.

– Их разделяет почти семьсот лет, дорогие мои фройляйн.

– Значит, на культ Сета ещё не объявили охоту во времена Сенусерта, когда он приказал построить этот храм, – сообразил Ковальский. – В нём теоретически могли остаться подсказки, указывающие на Нубет.

– Но почему Ра? – озадаченно спросил Ряховский. – Причём тут солнечный бог?

– Пока сам не понимаю. Вспомните, в Москве нам тоже пришлось побродить по всему городу, чтобы отыскать логово сеттитов и все их тайные укрытия. Здесь работает тот же принцип. К тому же Ра был одним из тех немногих богов, кто до последнего был на стороне Сета во время его тяжбы с Гором за трон Египта после гибели Осириса.

– Даже если допустить, что ваши предположения верны, – проговорил вкрадчиво Ряховский, которому порядком опостылели постоянные сомнения в верности их выводов, – то вряд ли нам удастся здесь что-то найти. Сами видите, что от храма ничего не осталось.

– Не совсем, – возразил Ратцингер и опёрся на постамент. – Этот обелиск – единственное, что сохранилось от храма Сенусерта. И это древнейший обелиск во всём Египте.

Ратцингер выдержал многозначительную паузу.

– Если все эти века сеттиты прятали свои указания на Омбос где-то на виду, то другого, более подходящего, места я представить не могу.

Все присутствовавшие непроизвольно подняли взгляд наверх, заворожённо разглядывая колонки искусно вырезанных в камне иероглифов. Где-то в этом нагромождении могла таиться следующая подсказка, если только её не уничтожили за прошедшие века. В таком случае Омбос им никогда не найти.

– С чего вы взяли, что указание находится именно здесь? – спросила Ратцингера Марго, обходя обелиск по кругу. – Почему оно не могло быть в той части, которую разрушили?

– Братство Сынов Сета существует до сих пор и прекрасно функционирует, – пояснил немец. – А это означает, что у них всё ещё сохраняется потребность в новых членах, которые должны пройти определённые испытания, прежде чем заслужить своё место в иерархии Ордена. Возможно, через него проходят лишь жрецы, но это не так важно. Истинно важен тот факт, что им пришлось бы пользоваться тем, что осталось от египетских храмов, чтобы путь не канул в забвение.

– А в данном случае это именно обелиск Сенусерта, – закончил его мысль Ковальский. – Звучит логично. Но что именно мы здесь ищем?

– Любое подозрительное сочетание символов. Именно так мы обнаружили послание на фотографии из Нагады. Смотрите в оба!

Марго воззрилась на каменный шпиль, водя взглядом вдоль вертикальной полосы иероглифов. Никаких «подозрительных сочетаний», как описал их немец, она не видела. Набор символов, хотя и структурированный с точки зрения расположения, казался хаотичным в плане выбора знаков. Вчитавшись в послание, девушка смогла разобрать только хвалебные речи в адрес фараона Сенусерта и солнечного бога Ра. Никаких намёков на Омбос.