Шрифт:
Закладка:
Мэй просто кивнула, не став спорить, а затем в зал влетела перепуганная Ульяна. Девчонка сбежала от неё и отправилась к нам. Разбираться с этим я уже не стал и пошёл к себе в комнату. Мне действительно нужен был отдых. И немного времени, чтобы подумать наедине с самим собой. С тьмой и светом, что впервые согласились работать сообща. И благодаря этому я стал гораздо сильнее. Смог справиться с невероятно мощной скверной.
Но сперва сон. А уже потом будем разбираться со всеми последствиями сегодняшнего приёма. Он оказался поистине сенсационным. Причём для меня не меньше, чем для стальных.
* * *
Проснулся ранним утром и сразу же отправился проверить, как там Андрей и Ярослав. Понятия не имею, как чувствует себя совместная техника света и тьмы.
Может, Андрей уже смог её перебороть и сейчас Ярослав из кожи вон лезет, чтобы удержать его?
В действительности ничего подобного не было. Андрей по-прежнему находился в отключке, а Ярославу ни разу не пришлось вмешиваться. Техника если и потеряла силу, то самую малость. Словно она имела внешний источник и черпала энергию из него. Но я точно не ощущал ничего подобного. Единственное, что мне пришло в голову — это скверна.
Что моя техника каким-то образом смогла подстроиться так, чтобы пустить силу скверны себе на подпитку. Правда, это была всего лишь ничем не подкреплённая теория, которую мне предстояло проверить. И делать это я буду позже.
— Раз всё в порядке, то я сперва наведаюсь на кухню, а уже потом займусь делами. У тебя тут как с этим делом? Есть не хочешь?
— Спасибо, Диана Георгиевна уже обо всём позаботилась. — ответил Ярослав.
Парень явно собирался сказать что-то ещё, но махнул рукой и не стал. Правильно. Потом поговорим. А сейчас на кухню. Есть хотелось очень сильно. Одновременная работа со светом и тьмой оказалось ужасно энергоёмким занятием и теперь срочно необходимо восстанавливать силы. Не магические, а физические, с чем прекрасно справляется обычная пища.
— Виктор Алексеевич, не помешаю? — спросил Ромов, чья голова высунулась из-за двери обеденного зала. Я ещё ничего не успел ответить, так как рот был занять вкуснейшим расстегаем, а парень продолжил. — Вы кушайте, а я просто буду говорить. С самого утра получил уже больше двух десятков звонков. Среди них есть от крайне влиятельных персон.
Махнул рукой, разрешая ему войти. Ну раз заделался моим секретарём, то пускай вещает. Действительно, могу совместить приём пищи с приёмом новостей. Заодно и время сэкономлю. А то боюсь, что его мне сейчас будет очень сильно не хватать.
— Первым позвонил Илья Денисович Багратион, просил передать, чтобы вы связались с ним, как выпадет свободная минутка. Вроде что-то касается его деда. С какой конкретно целью звонил, он не сказал. Впрочем, этого не сделал никто из звонивших.
Тоже мне удивил. Как будто кто-нибудь доверит секретарю, тем более, совершенно им не известному, хоть какую-нибудь мало-мальски важную информацию. Уверен, что все звонившие просили, чтобы я им перезвонил.
А с Багратионом тоже всё понятно. Вчера я так и не увидел Петра Аркадьевича. Хотя он сам хотел переговорить со мной.
— Дальше были князья Голицын, Меншиков и Долгорукий.
Голицын понятно для чего звонил, как и Меншиков, а вот Долгорукий меня удивил. Пусть он и был одним из главных действующих лиц оппозиции, но вроде находился в стане Голицына, когда они принимали решение поставить меня во главе партии. Да и после нашего разговора в «Империуме» он полностью остался доволен. По крайней мере, мне показалось именно так.
— Потом было несколько звонков от родов, о которых я слышал впервые. Всё записал и могу прямо сейчас передать вам список. — остановил парня жестом и велел продолжать. — Звонил граф Потёмкин. Помимо того, чтобы вы перезвонили, просил передать благодарность за то, что приём так быстро закончился. Дальше он общался с Дианой Георгиевной и Василием Петровичем.
Моей заслуги в этом совершенно нет. Здесь нужно говорить спасибо Андрею и человеку, что прислал его. А кто это ещё предстоит выяснить. Ну а с Дианой и Петровичем он говорил по поводу нашего заказа. Неужели уже готовы начать первые поставки? Или возникли какие-то проблемы?
Александр говорил, что с его стороны никаких преград не будет. В любом случае, если было бы что-нибудь серьёзное, Гром уже нашёл бы меня. Его бойцы видели, что я уже оклемался и даже спускался к Ярославу.
— Звонил человек от Воронцовых. Какой-то директор по вещанию, или что-то в этом роде. Хотел прислать несколько бригад журналистов. Я пока их завернул. Не в моей компетенции принимать подобные решения. Дарья Андреевна также поддержала меня.
— Ещё был кто-нибудь серьёзный?
— Если только Виктор Гольдблюм. Старший сын Аристарха Бенедиктовича. Наследник рода и главный управляющий всеми предприятиями банкиров.
— А ему чего нужно было? — недоумённо спросил я.
Со всеми остальными я более-менее могу это прикинуть. Но вот с Гольдблюмами? У нас нет никаких совместных интересов. Ничего нигде не пересекается и вс в этом духе. Да и на приёме мы перекинулись с Аристархом всего парой фраз. А потом и вовсе я всех выгнал.
— Это сможете узнать только вы. Просил перезвонить, как будет лишних полчаса для разговора. Даже оставил номер своего личного телефона.
Очень интересно, но разбираться чего нужно Гольдблюмам, сейчас точно не буду. Вот когда буду свободные эти самые полчаса, тогда и пообщаемся с Виктором. С которым мы даже не знакомы.
— Ещё было восемь угроз. Многим не понравилось, как прошёл вчерашний приём.
— Я тебе даже больше скажу, никому это не понравилось. Особенно старухе Малышевой.
— Здесь как раз всё в порядке. Звонил старший сын Елены Николаевной и приносил свои извинения. Пообещал, что сама целительница вскоре поступит так же. А пока он предложил пользоваться услугами их клиник и специалистов, когда Добрыниным это будет нужно. Пользоваться без ограничений и платы.
Услышав это, я даже подавился. Расстегай зараза, полез не в то горло. Не ожидал, что Малышевы вместо того, чтобы конкретно так наехать на Добрыниных из-за того, как я поступил с их старухой, сами начали извиняться и даже предоставили нам право лечиться у их целителей.
И это мне, человеку, оскорбившему всех целителей, с которым никто не хотел
