Отдав в счет недостачи половину первой зарплаты, Мотыль решил принять меры, чтобы подобное больше не повторилось. Однако огромный гипермаркет - это не маленькая проходная. Поимка десятка воришек никак не сказалась на сумме недостачи в следующем месяце. Тогда, решив следовать поговорке: " С волками жить - по волчьи выть", бывший браток сколотил бригаду по экспроприации недостачи у покупателей. Первой в нее вошла его нынешняя сожительница кассирша Ксюха. Уже она привлекла свою подругу и коллегу Наташку. К ним в напарники Мотыль определил двух молодых отморозков, работающих охранниками в его смене. Еще в первый месяц он поймал их на краже, заставил написать повинную, но ход делу не дал, придержав бумажки у себя и застращав пацанов, что в случае чего срок им обеспечен.

В часы максимального наплыва покупателей кассирши, выбрав тех, кто набирал полные тележки продуктов, вбивали им в чеки лишний товар, пронося дважды этикетку со штрихкодом через сканер. Как правило, никто не проверял длинные портянки получаемых чеков, и лишние пятьдесят - сто рублей на фоне потраченных двух-трех тысяч проходили незамеченными. Таким образом, каждая кассирша ежедневно пробивала лишнего товара минимум на пару тысяч. А в периоды праздничных ажиотажей могло быть и несколько десятков тысяч. Товар выбирался только тот, который был популярен в киосках: пиво, напитки, шоколад, конфеты, сигареты. Как только левого товара набиралось достаточно, список с наименованием передавался дежурившему рядом охраннику, и тот звонил корешу Евсикова, владевшему несколькими киосками. Тот появлялся либо сам, либо вдвоем с женой и затаривался согласно списку и под присмотром все тех же охранников просачивался через кассы мошенниц.

Сорок процентов навара приходилось отдавать киоскеру, по пятнашке в месц получали охранники, по двадцать - кассирши, и в среднем полтинник оставался Мотылю. Таким образом вечные недостачи, вычитаемые из зарплат персонала, перестали волновать сработавшуюся пятерку.

- 18 -

Неожиданно завибрировавший в нагрудном кармане телефон заставил вздрогнуть. На дисплее высветился незнакомый номер.

- Да, - Николай поднес мобильник к уху.

- Мотыль, ты? - прозвучавший голос был знаком, однако сходу определить, кому он принадлежит не удалось.

- Кто это? - ответил он вопросом на вопрос.

- Не узнаешь? Значет долго жить буду.

Благодаря последующему смешку с характерным подхрюкиванием, Евсиков узнал говорившего.

- Карапет, ты что ли?

- Не Карапет, а Александр Федорович, - важно поправил собеседник. - Всосал, чи не?

- 19 -

Мелкий дождик бил в вагонное окно, словно аккомпанируя тоскливым мыслям Марины. Под мерный перестук колес проплывали мимо расплывчатые силуэты деревьев и деревенских домишек.

Вчера отец с кем-то долго вполголоса ругался по телефону. Затем, зло бросив трубку, вышел из дома. В тот же миг телефон зазвонил снова, и Марина, выйдя из своей комнаты подняла трубку. Не успела она произнести обычное "ало", как услышала грубый мужской голос:

- Не бросай трубку, урод! И запомни, сроку тебе три дня. После этого мы выловим твою сучку и пустим на хора, понял?

В трубке еще раздавались какие-то угрозы, но девушка дрожащей рукой положила ее на базу. Она точно знала, что у отца после развода с матерью не было женщин. Возможно, были какие-то мимолетные связи, но постоянной спутницы не было. А потому тот, кто угрожал, мог иметь в виду только ее.

Девушка ушла в свою комнату и долгое время сидела в оцепенении. Телефон снова зазвонил, но Марина к нему не подошла. Теперь этот пиликающий ярко-красный аппарат казался ей некой отвратительной ядовитой тварью, невесть как забравшейся в квартиру. Наконец звонки смолкли, и тут же голосом Криса Норманна запел мобильник. Эта песня оповещала только о звонках отца.

- Да, пап?

- Марина, ты где? - голос отца был крайне взволнованный. - Ты же только что была дома.

- Я дома, пап.

- Тогда почему не брала трубку домашнего телефона? С тобой все в порядке?

- А что со мной может случиться? Извини, пап. Я думала это звонит Виталик. А что случилось? - девушка разыграла недоумение.

- Потом объясню. Я скоро буду. Никуда не уходи.

Вернувшись, отец зашел к ней, бросил на стол железнодорожный билет и, не терпящим возражения тоном, заявил:

- Собирайся, поедешь в Оскол. Поезд через час.

Его почему-то не удивил тот факт, что дочь не задала никаких вопросов и послушно достала дорожную сумку.

От горестных размышлений девушку отвлек телефон. Звонила мама - сообщила, что Георгий, ее новый мужчина, уже отправился на стоянку за автомобилем, что она испекла свою неизменную "шарлотку", и поинтересовалась, взяла ли Мариночка что-нибудь теплое, а то ночью так неожиданно похолодало.

- Не волнуйся, мамочка, в столице уже несколько дней дождливая погода, и я тепло одета, - заверила девушка. - Ну все, до встречи. Мне надо готовиться на выход. Целую.

Марина вздохнула. И зачем отец позвонил матери? Теперь придется ехать к ней, кушать надоевший с детства яблочный пирог и слушать бесконечные оправдания, ловя извиняющиеся взгляды робкого Жорика.

- Такси не желаете? Довезу за полцены в любую часть города, - подошел к Марине низкорослый невзрачный мужичок, как только она сошла на перрон.

- Кхм, извините, уважаемый, - обратился к таксисту подошедший Жорик. - Я встречаю эту девушку, и нам ваши услуги не нужны. Еще раз извините.

- Да не проблема, мужик, - развел руками таксист и почему-то, вместо того, чтобы приставать к другим сошедшим с поезда пассажирам, развернулся и пошел прочь.

- Здравствуйте, Мариночка. С приездом вас, - застенчиво улыбнулся Жорик, принимая из рук девушки сумку. - Я один вас встречаю. Леночка осталась дома, чтобы приготовить на стол.

- Здравствуйте, Георгий. Мама мне уже позвонила. Право, не стоило беспокоиться. Я бы без проблем добралась к себе на "Степной" на такси.

- Что вы, Мариночка. Лена непременно хотела накормить вас вашим любимым яблочным пирогом. Да и комната для вас в нашей квартире найдется.

Так перекидываясь ничего не значащими фразами, они дошли до стоянки. Уже из окна Жориковой "Тойоты" девушка снова увидела таксиста. Тот разговаривал с кем-то, сидящем в большом зеленом джипе, поглядывая в ее сторону. Если бы она оглянулась