Слова «в отличие от тебя» повисают в воздухе.

– Джиа сказала, ты заплатил за меня.

– В самом деле?

– Не сердись на нее. – Я кладу руку на его колено. – Я заставила ее рассказать мне.

– Я и не знал, что ты можешь принуждать людей, – говорит он сердито, и я быстро убираю руку.

– Я не владею чарами, Энтони. – Я зарываюсь пальцами в складки своего платья, раздраженная его мелочностью. – Никакими. Во мне ни крупицы магии, в отличие от тебя.

Я собираюсь уходить. Начинаю подниматься, когда пальцы Энтони касаются моей руки, скользят по ладони, против воли я отвечаю на пожатие.

– Прости меня, – говорит он, и язвительность в его тоне исчезает.

– За что? За то, что напомнил, насколько я бесполезна?

– За то, что вел себя как придурок-спрайт. И ты не бесполезна.

Я разглядываю подол платья, весь испачканный в грязи. Если бы у меня была хоть капля сил, я бы заставила одежду вращаться в тазу, который мы используем для стирки. Вместо этого мне приходится отскребать въевшуюся грязь ногтями.

– Может, я смогу научить тебя, как управлять водой.

– Мне двадцать два, Энтони. Я должна была научиться управлять водой десять лет назад.

– Может быть, ты поздний цветок.

– Или, возможно, я вообще не расцвету.

Кажется, его не волнует, что мои руки огрубели от работы, стали такими же мозолистыми, как и у него. А меня это волнует. Я отдергиваю руку, но он не отпускает. И затем его большой палец начинает двигаться по линии, которая, по словам Сиб, измеряет, как долго я проживу. Надеюсь, это всего лишь выдумка, поскольку моя линия жизни обрывается, едва начавшись.

– Ты во всем расцвела, Фэллон.

Я фыркаю. Ничего не могу с собой поделать.

– Не говоря уже о том, что ты встретилась с морским змеем и выжила. Может, водой ты не управляешь, но, очевидно, ты управляешь сердцами водных тварей. И водных фейри.

Я качаю головой, но его слова развеивают мое плохое настроение.

– Ты острый на язык.

– Обычно мне говорят это после того, как мой язык отважится прикоснуться к женскому телу, не раньше.

Я искоса смотрю на Энтони, желудок скручивается от его прикосновений, от мысли о его языке на моей коже. От эля. Он тянет меня за руку, нежно, как будто проверяя, буду ли я сопротивляться. Я поддаюсь, и он сажает меня к себе на колени.

– Я не ношу мундир и знаю, что ты можешь заполучить гораздо более крупную рыбу, чем простого рыбака, но, прежде чем ты меня отвергнешь и разобьешь мне сердце, дай мне шанс, Фэллон Росси. – Он целует костяшки моих пальцев, прежде чем положить мою руку на свой затылок. Как только он понимает, что я не собираюсь убирать ее, то обхватывает меня за талию, утянутую корсетом.

Чувство вины, благодарность и эль бурлят во мне. Выходить замуж за Энтони я не хочу, но поцеловать его не прочь. О чем ему и сообщаю.

– Я также хочу поцеловать тебя, Фэллон, – говорит он напряженно. – Что касается брака… выбрось это из головы.

Я провожу пальцами по бугоркам его позвоночника, вдыхая солоноватый запах его кожи.

– Я целовалась только один раз, а ты перецеловал тысячи девушек. – Понятия не имею, почему я признаюсь в этом. Я бы обвинила эль, но, вероятно, это какая-то глубоко укоренившаяся неуверенность.

– Твой опыт не имеет для меня никакого значения. Ни с одной из тех тысяч, с кем я целовался, я не чувствовал себя так, как с тобой, Фэллон.

– Неуверенным в себе?

– Обезумевшим от желания, – хрипит он, прежде чем прижаться своими губами к моим. Губами, которые принадлежали стольким, но которые сегодня принадлежат только мне.

Поцелуй медленный и томный, совсем не похожий на тот жаркий, который я разделила с Данте. Его не сопровождают слезы или сердечная боль. Мы никуда не спешим. Конечно, это неправильно, однако я представляю, что сижу на коленях у Данте и целуюсь с ним. Воображаю, что это плоть Данте упирается в мое бедро.

Я приоткрываю рот, углубляя поцелуй. Энтони действует осторожно, как будто опасается, что своим напором напугает меня. Или, может быть, нежность – его особый приемчик. Сейчас бы пригодилась подсказка Сиб, но от мысли, что лучшая подруга уже бывала на моем месте, у меня все переворачивается внутри.

Не думать о Сибилле.

Или Данте.

Не думать, и точка.

Я заставляю себя сосредоточиться на ощущениях, на податливости языка Энтони, так не похожего на все остальное его тело. Я запускаю пальцы в его распущенные волосы и прижимаюсь теснее, пока поцелуй не перестает быть сладким.

Сегодня мне не хочется нежностей. Я жду поцелуя, который сведет с ума и разум, и сердце. Который разгонит грозовые облака и согреет зимними ночами. Такого поцелуя, о которых я читала в маминых книгах.

Энтони отстраняется и произносит мое имя. Я пытаюсь поцеловать его снова, но он отстраняется. Я напрягаюсь в его объятиях. Он все еще возбужден, я предполагаю, что он все еще хочет меня, но, видимо, не хочет больше целоваться.

– Здесь сдают комнаты, – говорю я.

Я не готова к большему, но мой разум заполняют воспоминания о том, как Катриона касается Данте. А потом это делает Берил. Хотя принц ни одну из них не посадил к себе на колени, не последовал за ними наверх, он позволил им разминать его плечи и шею. Позволяет ли он другим ласкать себя сегодня? Так много женщин желают его. Я думала, что из всех женщин меня он желает больше всего, но вот я – в Раксе, на коленях у другого мужчины, так что, похоже, не так уж сильно Данте меня желает.

– Не нужно… мне не следует… – Энтони убирает прядь волос с моего лица. – Мне достаточно просто целовать тебя, Фэллон.

Я смотрю на таверну, в ее деревянных стенах прорублены такие крошечные окна, что мне кажется, внутри царит тьма даже днем. Наверняка постельное белье меняю недостаточно часто. Возможно, я слишком задираю нос, но я не хочу ложиться с мужчиной в дешевую и грязную постель.

Особенно в первый раз.

– Не здесь. – От моего ответа он замирает, и я понимаю, он ожидал, что я скажу, что свидание окончено.

– Давай позовем остальных и…

Я прижимаю кончики пальцев к его губам. Я не готова покидать Ракс.

– Пусть другие развлекаются. Ночь только начинается, Энтони.

Я заменяю пальцы губами, чтобы заставить его забыть о возвращении домой, прежде чем я смогу найти Бронвен.

Глава 9

Когда