смотрел этот слуга Докуевых, если бы он сейчас женился на Полле Байтемировой – бывшей жене Анасби Докуева. Он представил это, как облизывание чужой миски, и почему-то одновременно прелесть и удовольствие от букаевского сватовства тоже вмиг исчезли, перед глазами предстал печальный образ Поллы, и он, понимая, что дейст-вует как предатель, как низменный, недостойный человек, глубоко огорчился. Возвращаясь по длинным коридорам Совета Министров в кабинет Цыбулько, ему казалось, что все встречающиеся знают о его сделке с совестью, и от этого вся спесь величавости исчезла. Понурив голову, от досады краснея, понимая, что это обман, что это гадкий поступок, в конце концов грех, и от себя никуда не убежишь; а ведь он любит только Поллу, а Марину просто ненавидит. И как же так получается?… Нет, это невозможно!

В кабинете уполномоченного ему стало совсем невмоготу; он живо представил весь негативный образ не только Цыбулько, но все-го аппарата управления, вместе с будущим тестем Букаевым; вспом-нил лакейские ужимки чиновников, слащавые, дежурные речи, по-шлость, интриги, бесчестие и карьеризм, и от этого он впал в подав-ленное состояние, омрачился в тоске.

Боясь сесть в «заразное» кресло Цыбулько, он приютился в сто-ронке, двумя руками сжимая отяжелевшую от букаевского бремени голову, пытался думать, не знал, как выйти из этого позорного поло-жения, что предпринять.

Постепенно краска стыда с лица хлынула в глубь, захватила сознание. Свободолюбивый, молодой дух воспылал, воспротивилась воля взнузданию.

Он четко понял, что надо решиться на один, всего лишь один, отчаянный, дерзкий шаг, послать всех к чертям, и никакие Букаевы с их шантажом об изнасиловании ему не страшны. Вряд ли Букаевы посмеют пойти на открытый судебный процесс, ведь это разглашение аморального поведения дочери, и клеймо на чеченской семье. И в принципе, не столько он виноват в случившемся, сколько сама Мари-на, буквально насильно заманившая его пьяного в свою квартиру, в свою постель.

От этих смелых мыслей воспрянув духом, Самбиев продолжил ковыряться в многочисленных документах; теперь он все делал ма-шинально, без интереса, лишь бы отработать рабочий день. А в голо-ве выстраивал план дальнейших действий; конечно это скандал, это протест, в конце концов это может быть даже нелепо, но что-то пред-принять необходимо, ведь как-то надо бороться за себя, свою судьбу. Все крепчал и крепчал в нем бунтарский дух, и тут зазвонил телефон. Самбиев подошел к креслу уполномоченного, однако специально не сел в него; довлело оно над ним, соблазн «трона» манил его.

– Арзо Денсухарович? – голос управделами Аралина в трубке, и впервые он на «Вы» и по «батюшке», – Вы наверно в курсе, что ваш департамент расформировывают?… Да, но Вас, как ценного специа-листа, мы переведем… Вчера я беседовал с Букаевым, мы для начала Вас назначим на освобождающееся место начальника сельхозотдела, как-никак это Ваш профиль, а потом, – здесь он заискивающе засме-ялся, – и министерский пост не за горами… Я вас поздравляю! Наде-юсь, что пригласите.

– Куда? С чем?

– С бракосочетанием… Ну зачем такое скрывать? Вы ко мне зайдите, необходимо написать заявление о переводе.

Самбиев положил трубку и только тогда догадался, что маши-нально уселся в кресло уполномоченного, и в нем так удобно, даже шикарно, а кругом столько телефонных аппаратов, селектор; все, что угодно. Он закрыл руками лицо – сдался: соблазн велик, сладок, за-манчив. Зачем бороться, когда можно в блаженстве предаться стече-нию жизненных обстоятельств, покориться им. Другие мечтают о та-ком родстве, а он дурак, в нищету упирается, о какой-то любви терза-ется! Да что она – королева? или она одна такая краса на свете?! Ста-нет он министром, и тот же Мараби будет ему еженощно молодень-ких красавиц поставлять, были бы деньги и здоровье! Вперед, Арзо!

Как при пожаре второпях он набрал номер телефона.

До боли знакомый голос: «Ты почему вчера не пришел, мама столько наготовила, – кажется Самбиеву, что на сей раз тон Марины не приказной, а наоборот, просящий, но все равно, не родной, гру-бый. – Заходи сейчас, пока папа на работе».

– Как-то неудобно, ведь у нас это не принято, ходить в дом до свадьбы.

– А то что ты сделал со мной – удобно? Это принято у чечен-цев? – вот теперь он узнает Марину, и как не противно лезть в холод-ную воду, а все равно лезешь, мечтая что потом будет приятно, и да-же насморк не схватишь, а наоборот, закалишься; вот так и Арзо – рванулся вперед!

В огромной, богато, но безвкусно обставленной квартире Бу-каевых он чувствовал себя скованно, стыдливо. Только мельком уви-дел в конце коридорного проема Марину, с ним общалась только Марха.

– У нас только два дитя, – жаловалась она Самбиеву, – поэтому мы очень щепетильно избирали зятя… Я думаю, что станешь нам как сын родной?

Арзо в ответ молчит, в знак согласия кивает, а лицо пунцовое: действительно, его «избрали», а не он выбирал себе жену.

К изобилию стола он даже не притронулся, и никакие уговоры, просьбы, что это плохой знак, его не поколебали; ему хотелось побы-стрее уйти и наверное, поэтому он дал согласие на свадьбу, Марха, как глава семьи Букаевых, а теперь частично и Самбиевых, сказала, что сообщит дату отдельно, и откладывать нельзя «по понятным при-чинам», и когда вконец обескураженный жених уже встал, Марха удалилась в другую комнату и через минуту вернулась: в ее ковшом сжатых ладонях горой, свисая блестели драгоценности.

– Это только часть приданного Марины! – торжественно выго-ворила Марха. – А Марина – у нас единственная дочь!… Повезло те-бе, Арзо! Ой, как повезло! Столько поклонников у нее было; всех от-вергла – только о тебе думала!… Да благослови вас Бог!… Арзо, вслед за мной хоть «Аминь» скажи… Вот так. Ну иди, завтра к обеду позвони. А к Марине, конечно сегодня же. Телефон только она под-нимает, бедняжка, твоего звонка ждет. До свадьбы я вам больше встречаться не позволю, и так натворили дел… Ну да ладно,- она гла-дит его осторожно по плечу. – Ты, как и мой муж, высокий, сильный. Молодцы! – к кому относилось последнее Самбиев не знал, стрем-глав, не ожидая лифта, бросился вниз, даже не повидав Россошан-ских, в спасении помчался в захолустное, тихое, родное село – Ники-Хита.

* * *

Из-за задержки рейса Леонид Андреевич Россошанский и Арзо Самбиев прибыли в Москву заполночь. К их удивлению, Клара, ожи-давшая дипломат от Цыбулько, стойко выстояла десятичасовое опо-здание, и несмотря ни на что выглядела бодро, даже привлекательно. Она с любезной учтивостью, решительно выхватила дипломат из рук Самбиева.

«Видать, много денег