прошлом. В реальной жизни. Наполеон выиграл битву при Аустерлице в 1802 году, имея менее 75 000 человек, но всего одиннадцать лет спустя его армия в битве при Лейпциге насчитывала более 200 000 человек - гораздо больше, чем мог командовать один человек, не делегируя значительных полномочий своим подчиненным. Конечно, у Ли никогда не было войск такого размера, но поля его сражений были большими и располагались на холмистой, покрытой лесом местности, которая не всегда обеспечивала ему ясный обзор; и в отсутствие каких-либо средств связи, более быстрых, чем человек на лошади, несущий письменный или устный приказ, у него не было другого выбора, кроме как полагаться на инициативу командиров корпусов и дивизий, большинство из которых понимали, чего хочет Ли, а когда они этого не делали, то не из-за отсутствия точных приказов.

Как только Поуп вырвался из ловушки, которую устроил для него Ли, реакция Ли была быстрой, уверенной и достаточно хорошо спланированной, чтобы удовлетворить даже генерал-майора Фуллера. Ли оттягивал Поупа все дальше и дальше от Фредериксбурга, чтобы отсрочить, а возможно, и предотвратить соединение армии Макклеллана с армией Поупа, а затем отправил Стюарта через Раппаханнок, чтобы узнать, где находится правый фланг Поупа, - ход из учебника, выполненный идеально.

Следующий его шаг был таким же смелым, как и все, что когда-либо предпринималось на войне. 24 августа он послал за Джексоном, чтобы тот встретил его в Джефферстоне, куда Ли перенес свой штаб, и приказал ему взять три дивизии, немедленно переправиться через Раппаханнок и обойти Поупа справа, чтобы отрезать его от Вашингтона. Это означало игнорирование всех важных правил войны - вместо того чтобы сосредоточить свои силы, Ли разделил их на две части перед лицом превосходящего по численности противника и несмотря на угрозу скорого появления еще более многочисленного врага справа от него. Сохранив только дивизии Лонгстрита, Ли имел не более 32 000 человек для противостояния 45 000 человек армии Поупа, причем к Поупу могли вскоре присоединиться еще как минимум 75 000 человек.

Пока Ли, Джексон и Лонгстрит рассматривали карту, разложенную перед ними на столе, они слышали непрекращающуюся стрельбу из орудий неподалеку. Последние двадцать четыре часа артиллерия Конфедерации была выстроена вдоль Раппаханнока, чтобы вступить в бой с федеральной артиллерией на другом берегу реки. Отчасти это делалось для того, чтобы предотвратить любую попытку федералов переправиться через реку, а отчасти для того, чтобы внимание Поупа было приковано к его фронту, а не к его правой стороне. Джексон надеялся продвигаться вверх по течению, пока не сможет незамеченным перейти Раппаханнок, затем сделать широкий полукольцо, прикрываясь горами Булл-Ран, пока не сможет перерезать железную дорогу Оранж и Александрия, с целью заставить Поупа отступить, прежде чем Макклеллан присоединится к нему. Горы Булл-Ран в принципе не являются грозным естественным препятствием (наибольшая высота составляет всего 1329 футов), но любой командующий, марширующий наперегонки с тремя дивизиями пехоты, полным боекомплектом артиллерии и дивизией кавалерии, будет разумно следовать по дороге и пересекать их через брешь. Ли не выбрал точку на железной дороге - он оставил Джексону право сделать это, - однако любой, взглянув на карту, мог понять, что для достижения Оранжевой и Александрийской железной дороги Джексону почти наверняка придется повернуть на восток у Thoroughfare Gap и что, как только он это сделает, дороги приведут его, естественно, к Bristoe Station, в пределах короткой досягаемости от Bull Run и старого поля боя в Manassas Junction, чуть более чем в тридцати милях от центра округа Колумбия. География - твердый, непоколебимый фундамент стратегии: вопрос заключался не столько в том, каким маршрутом Джексон пойдет, сколько в том, сколько времени ему понадобится, чтобы добраться до железнодорожной линии. Он должен был добраться туда до того, как основная часть армии Макклеллана достигнет Поупа, и должен был перерезать линию связи Поупа до того, как Поуп поймет, что Ли разделил свои силы. По расчетам самого Ли, у него было не более пяти дней, чтобы разгромить Поупа и повернуть против Макклеллана.

С рассветом 25 августа Джексон двинул своих людей за горы Булл-Ран в направлении деревни Салем. К концу дня Ли приказал Стюарту следовать за Джексоном. Сам Ли ненадолго отлучился, чтобы поприветствовать своего сына Руни, и уделил время письму жене Руни, Шарлотте, заверяя ее в здоровье мужа.

На следующий день Ли принял еще более судьбоносное решение, чем разделить свою армию перед лицом врага. Он собирался полностью отказаться от позиции на Раппаханноке и, полагаясь на скорость Джексона, сосредоточить все свои силы позади Поупа, оставив Ричмонд практически без защиты. Он ставил на недостаток скорости Макклеллана, но, хотя Ли был уверен, что знает своего человека, это был риск, на который мало кто из других генералов пошел бы.

Ли предоставил Лонгстриту выбор: он мог форсировать броды и продвигаться прямо на север через реку, чтобы встретиться с Джексоном, или же следовать маршрутом Джексона через Орлеан и Салем. Лонгстрит благоразумно выбрал последний вариант, поскольку Поуп все еще оборонял нижние броды. К вечеру Ли прервал контакт с противником и двинул всю свою армию к северу от Раппаханнока, фактически отказавшись от собственной линии коммуникаций. Он оставил лишь небольшое количество артиллерии, чтобы сохранить иллюзию того, что армия все еще находится на месте. Вечером 26 августа Ли и его штаб ужинали в доме семьи Маршалл в Орлине, на северном берегу реки - один из немногих случаев, когда обычно воздержанный Ли, похоже, был готов отказаться от палатки и скудных пайков ради ночи в помещении и ужина, поданного в любезном стиле. Их хозяйка, миссис Маршалл, даже подала Ли "роскошный завтрак" перед рассветом.

Как правило, Ли не принимал подобных приглашений, но миссис Маршалл, похоже, обладала силой воли, превосходящей его собственную. Безразличие Ли к еде и напиткам приводило в отчаяние его подчиненных. Уолтер Тейлор, который был близок к нему как никто другой, отмечал его "простоту вкуса". У других генералов могли быть изысканные наборы фарфоровой и серебряной посуды, но в столовой Ли было только олово, и он "никогда не пользовался преимуществами своего положения, чтобы получить лакомства для своего стола или какие-либо личные удобства для себя". Он избегал "спиртных напитков" и не поощрял их употребление другими, хотя держал под рукой запас для важных гостей и не отказывался иногда попробовать вина, если ему присылали бутылку. Тейлор заметил, что Ли "было бы лучше, если бы он принял немного стимулятора", но он лучше знал своего человека, чем предполагал, что это возможно. С другой стороны,