должен реализовывать изменяющийся алгоритм. Такое изменение может происходить под воздействием «окружающей среды» на основе того же механизма, как и в биоэволюции: «мутации» плюс «естественный отбор». То есть можно вводить определенные (или случайные) изменения в алгоритм, в результате которых будет генерироваться новая теория, которой предстоит пройти проверку практикой; теории, не прошедшие проверку, — отбраковываются. Ведь подобным же образом поступает и биоэволюция, она проверяет эволюционное решение на практике в процессе естественного отбора. Применительно к выращиванию информации, таким способом можно получить непрерывно эволюционирующую теорию (например, теоретическую физику).

Итак, на «информационной ферме» Лема непрерывно генерируются теории. Определенные устройства собирают факты, обобщают их, проверяют справедливость обобщений на новом фактическом материале, и этот «конечный продукт» уже после «техконтроля» выходит к потребителю. В грядущем, говорит Лем, ученые будут получать уже только теоретический экстракт и будут строить теории не из фактов, а из других теорий (впрочем, частично это происходит и в наше время). Производство научных теорий позволит перейти на метатеоретический уровень — к построению метатеорий. Причем все это делается с помощью описанной «информационной технологии».

Здесь мы вновь возвращаемся к ситуации садовника, который не знает, «как яблоня это делает». По этому поводу Лем замечает: «желание получить объясняющую теорию понятно. Но овладеть явлением ..., сделать его воспроизводимым ... важнее, чем понимать его сущность». Имея в виду, например, живой организм, мы можем сказать, что производственный рецепт его создания заложен в оплодотворенном яйце. Зная этот рецепт, мы могли бы воспроизвести явление. Поэтому Лем настаивает, что «производственный рецепт означает более высокий уровень овладения материальным явлением, чем научная теория». В очень содержательном послесловии к русскому изданию «Суммы» Б. В. Бирюков и Ф. В. Широков полемизируют с этой точкой зрения Лема. Они категорически заявляют: «Нет! Теория была и будет объясняющей! Оплодотворенная яйцеклетка не есть теория! ... Наука всегда дралась за объяснение. Вся армия ученых ... дралась и дерется за объяснение!» (С. 596). По поводу этой полемики можно заметить следующее. Думается, что наука дралась (и дерется) за объяснение потому, что ее задачей было (и есть) объяснение мира. Объяснение, которое не всегда и не сразу непосредственно соприкасается с нуждами практики. Речь не шла (и пока не идет) о конструировании миров, подобных тому, который мы изучаем. Пока нам надо понять тот мир, в котором мы живем. Но если (и когда) на повестку дня встанет вопрос о конструировании миров, то тогда на первое место может выйти не объясняющая, а технологическая функция (производственный рецепт). Этому, конечно, должен предшествовать этап понимания. Ведь прежде чем конструировать, например, какой-то конкретный тип самолета со всеми его деталями, конструктор должен понимать принцип полета данного типа летательных аппаратов, иначе его модель может не взлететь. Наконец, важно выбрать уровень объясняющей теории. Так, для конструирования телескопа надо знать законы геометрической и волновой оптики, но можно не учитывать квантовую природу света. Впрочем, оставим эти «философские» рассуждения на суд читателя, а нам надо спешить вслед за Лемом на его «информационную ферму».

Выращивание информации по принципу производственного рецепта в процессе реализации определенного алгоритма сопряжено с ограничениями, которые присущи всякой формальной системе (например, математической логике). Лем уделяет этим проблемам большое внимание, они обсуждаются также в послесловии к «Сумме», но мы на них останавливаться не будем, ибо наша задача состоит только в том, чтобы дать понятие, как, в принципе, может работать «информационная ферма» КЦ. Отметим еще, что в конечном итоге информация создается для того, чтобы осуществить определенное взаимодействие между материальными объектами. Информационное взаимодействие осуществляется с помощью языка. Мы опустим и этот вопрос; заинтересованный читатель может обратиться к книге Лема. Мы же перейдем непосредственно к «космогоническому конструированию».

Следующий шаг на пути к космогоническому конструированию состоит, согласно Лему, в выращивании «информационного сперматозоида», с помощью которого создаются (именно создаются, а не изучаются) всевозможные явления и объекты, необходимые нам устройства, машины и организмы. Такой «сперматозоид» должен обладать как закодированной информацией, так и исполни тельными органами. В отличие от биологического сперматозоида, который использует заданный материал —- яйцеклетки, информационный сперматозоид берет его из окружающей среды; при этом он должен обладать способностью выбора необходимых материалов.

С помощью всех этих средств Космогоник может приступить к созданию миров. «Приступая к конструированию мира, — пишет Лем, — Космогоник должен сначала определить, каким будет этот мир; строго детерминистическим или индетерминистическим, конечным или бесконечным, ... станут ли в нем проявляться постоянные закономерности, которые можно назвать его законами, или же сами эти законы могут подвергаться изменениям». Творение Конструктора должно иметь определенные пространственные и временные измерения. «Можно иметь несколько времен, причем движущихся в различном направлении. Некоторые из них можно было бы сделать обратимыми, другие же — нет». При этом внешний наблюдатель будет оценивать события в сконструированном им мире по своим собственным часам. В этом нет ничего необычного, ибо теория относительности уже приучила нас к различию между собственным временем движущейся системы и временем внешнего наблюдателя. Далее, Космогоник строит свои миры внутри Природы. При этом он может сделать их открытыми или замкнутыми. Если они открыты, то, находясь внутри их, можно наблюдать Природу. Обитатели такой системы (если Конструктор пожелает сделать ее обитаемой!) будут понимать свою принадлежность к Природе как к чему-то внешнему по отношению к их миру. Если Конструктор хочет скрыть от них это знание — он будет конструировать замкнутые миры. Внутри таких миров могут быть реализованы системы, задуманные различными философскими школами; могут выполняться различные законы, например можно ввести бесконечную скорость распространения сигналов — разумеется, в этом случае изменятся и другие законы физики.

Итак, Конструктор может сделать свои миры обитаемыми. Окинем мысленным взором один из подобных миров, представляющий собой нечто вроде Гигантского Компьютера. Такой мир может содержать множество звезд и планет с их океанами, сушей, с лесами, реками и озерами, с растениями и животными — и все это в виде электрических импульсов, пробегающих в бесчисленных цепях нашего Компьютера. Последнее обстоятельство не мешает обитателям созданного Космогониками мира воспринимать его во всем многообразии красок, форм, запахов и звуков. Ведь, в конце концов, замечает Лем, то, что мы воспринимаем как формы, запахи, звуки и т. д., в конечном итоге, являются не чем иным, как «суетней биоэлектрических импульсов в мозговых извилинах». Более того, сами разумные существа в этом сотворенном мире тоже представляют собой лишь определенные «электрические процессы»[305].

Таким образом, в космогонике искусственными являются как мир, так и его обитатели. Однако никто из них об этом ничего не знает и