патриархальное — свободное; у них не было ни законов, ни постановлений; обычаи и предания их были единственным руководством. У них были и родовые наследственные начальники, так же как и у прочих американцев; но власть их была ограничена и весьма условна, так что им повиновались только те, кто хотел. Власть их состояла в том, что они могли отрядить людей на какое-либо дело для общей пользы, делить выкинутого кита, собрать воинов в случае надобности и предводительствовать в сражении с неприятелем; но здесь они должны показывать себя храбрее других и идти всегда впереди всех; впрочем, доброму, храброму и расторопному повиновались всегда и весьма охотно, и все, что приобретали, то дележ оного предоставляли в полную волю и власть его; нерасторопных же и худых даже лишали при дележах и собственной их части.

Для празднеств особенных дней или назначенного празднества времени не было; но всегда какой-нибудь случай был причиною их, например: приезд посторонних людей, гостей, возвращение своих из дальнего пути, победа над неприятелем, необыкновенная удача в промысле и проч.

Празднество состояло обыкновенно в сценических представлениях, при песнях и бубнах; тогда употреблялись и маски, личины разные и все промысловые орудия и вещи, смотря по тому, что представляют пляшущие. Нередко при таких празднествах бывали и шаманства. И вообще при всех игрищах и празднествах перводействующими лицами всегда были шаманы.

Всякое празднество обыкновенно заключалось, а иногда и начиналось угощением, которое состояло единственно только в пище из местных произведений. Все морские звери, кроме китов плавунов, все птицы, кроме ястреба, орла и чайки, все рыбы и все известные здесь ягоды и коренья употреблялись в пищу, но лакомое блюдо было и есть: истолченный корень сараны с ягодами и жиром.

У атхинцев была еще особенная игра, или вечерки, мстительная, на которой были действующими лицами только личные враги, или соперники. Чтобы сделать такую игру, соперники заблаговременно к тому делали приготовление, которое состояло в сочинении и составлении песен и плясок, укоризненных, ругательных и насмешливых.

Когда с обеих сторон все было готово, тогда обиженный составлял вечерку и приглашал на нее своего соперника, с его помощниками в песнях и пляске, и посторонних людей. Встреча соперника и всех гостей была приятельская, и было обыкновенное угощение; после угощения начиналась вечерка обыкновенными песнями; но тут-то мало-помалу начинали выражаться обиды, оскорбления и злоба врагов, в приготовленных ими песнях и плясках, где они старались один другого превзойти в своих выражениях. И оттого таковые игры нередко оканчивались явными ругательствами, дракою и даже убийством.

И атхинцы так же говорят, как и уналашкинцы, что было у них время, когда все они жили мирно и дружно со своими соседями, но впоследствии, по разным случаям, у них начались оскорбления, потом ссоры, а наконец, под видом мщения за обиду, начали нападать друг на друга, истреблять, где и как только могли; и только постоянное пребывание у них русских заставило их прекратить междоусобия и убийства; а принятие ими христианства совершенно опять их примирило, сделало братиями, связало любовью, большею, чем прежде. Самые сильные и страшные враги атхинцев, до прибытия русских, были их соседи уналашкинцы, которые, будучи многочисленнее их, весьма много истребили их.

Первою причиною к ссоре между ними, говорят, был следующий случай: один из уналашкинцев был женат на атхинской урожденке и имел от нее сына, по несчастью, об одной только руке, так родившегося. В одно время, родственники и родные братья жены его, проезжая мимо жилища зятя своего, заехали к нему; а он в это время находился в дальней отлучке. Приезжие дяди и родственники, увидев своего безрукого племянника, начали над ним насмехаться; привязав ему вместо руки надутый пузырь, заставляли его плясать и проч. Матери такие насмешки, которые, может быть, были совсем не от злого сердца, показались обидны; но она не показала вида оскорбления; и гости уехали в покое без всякого подозрения на свою сестру; когда же возвратился муж ее, она тотчас рассказала ему все, что делали ее родственники с их несчастным сыном. Муж ее оскорбился этим до раздражения. Собрав несколько своих родственников, он отравился к своим оскорбителям, с тем, чтобы отмстить им; и он исполнил свое намерение весьма легко; ибо те совсем не ожидали таких гостей и с таким намерением.

Это первое мщение подало повод вооружиться и атхинцам на уналашкинцев и сделать такое же нападение, которое в первый раз, вероятно, также было удачно.

После того, натурально уналашкинцы, считая себя обиженными, напали на атхинцев, и оттого вражда между уналашкинскими и атхинскими начала усиливаться и наконец, дошла до того, что где бы они ни увидали друг друга, нападали и истребляли; но атхинцы терпели гораздо более, потому что они были и малочислен нее и часто в разъездах; не смея делать нападений на жилища врагов своих, они могли нападать только на тех из них, которые случайно отлучались из своих селений за промыслами в летнее время: напр., на Сигуаме, Амле и Амухте. Уналашкинцы же каждое лето приезжали к атхинцам открытою силою, в числе от 50 до 100 однолючных байдарок, и нападали на них и истребляли, так что, наконец, атхинцы, не имея возможности ни отомстить, ни противостоять своим сильным врагам, принуждены были на лето укрываться в свои крепости, т. е. на неприступные утесы и кекурья, и отсиживаться. Но уналашкинцам иногда удавалось и тут одерживать верх и победу долговременною осадою.

Острова Сигуам и Амля более и чаще бывали театром войны их.

Атхинцы же, не имея возможности делать нападения на уналашкинцев, в свое время нападали на слабейших своих соседей Крысьевских и ближних и до Атту и также истребляли их.

В сражениях они употребляли те же оружия, что и уналашкинцы, т. е. стрелки, копье и луки.

С пленными, особливо с мужчинами, атхинцы поступали весьма жестоко; и счастливы были те пленные, которых делали рабами. Иначе их живых жгли на огне, парили на раскаленных камнях, стягивали ремнями и проч.

Атхинцы, так как и их соседи уналашкинцы и другие американцы, пока не видели европейцев, думали, что в целом мире только они одни живут, и нет нигде людей кроме них, и потому первое прибытие русских к атхинцам было для них явлением необыкновенным: все произведения и действия русских, непонятные им, они считали сверхъестественными; и оттого, в первое время, они русских называли духами или дьяволами (слово на местном наречии); мнение это отчасти поддерживали и сами русские своими жестокими и насильственными поступками с алеутами. Все вещи русских, которые им нередко случалось