ограниченность, на удивление трезво оценивал ситуацию. Довольно скоро он пришел к справедливому выводу, что охота идет за ложным объектом. Наша с ним встреча без свидетелей, которая, кстати, произошла именно по его инициативе, помогла найти правильные решения. То, насколько оперативно противник оказывался информирован о наших шагах, заставило подозревать всех причастных к операции. Однако очень быстро мы сосредоточили внимание на Воропаеве, моем искреннем, хотя и несколько навязчивом доброжелателе и помощнике. С первого своего появления и до конца он делал все, чтобы убедить меня скрыться от преследований «конторы», чем укреплял подозрения в отношении себя.

С этого момента моя главная задача заключалась в том, чтобы растрясти организацию Ван Айхена в мере, необходимой для получения материалов на Воропаева, и при этом по возможности уцелеть самому. В конце концов эта цель была достигнута. Одних записей телефонных и личных споров Воропаева с Ван Айхеном и его подручными о том, стоит ли сворачивать мне шею, и если стоит, то как это сделать половчей, я наслушался достаточно, чтобы лишиться сна на пол года.

Но даже если этих записей не было бы, точку в этом деле поставило сообщение Воропаева о том, что меня собираются отправлять в Москву. Никакие добрые отношения никогда не подвигнут сотрудника разведки на преступление, подобное этому.

Во время нашей последней встречи накануне комедии с отлетом в Москву Сибилев в своей обычной непреклонной манере заявил:

— Ну что ж, спасибо тебе за помощь. Можешь быть уверен: я непременно обо всем расскажу в Москве.

Этот покровительственный тон разрушил и без того хрупкое взаимопонимание, возникшее за несколько недель кропотливой совместной работы, и я не сдержался:

— Что вы, что вы, не стоит благодарности. Я, собственно, не для вас, я для себя старался. Не хотел, чтобы вы меня посадили.

— Тебя посадишь, как же.

Сожаление, прозвучавшее в этих словах, было столь легко уловимым, что я даже не стал отвечать.

Подумав, Сибилев добродушно добавил:

— И еще одно — ну оставь ты эту свою индонезийскую девицу. Конечно, мы на нее ничего не обнаружили, но, поверь мне, до добра она тебя не доведет.

Увидев, как покривилось мое лицо, он поспешно добавил:

— А вообще говоря, если ты решил увольняться из органов — дело твое. Но мой тебе добрый совет: здесь засиживаться не стоит. На Воропаеве ведь дело не закончилось. Организация Ван Айхена осталась фактически нетронутой, и они тебе шагу не дадут сделать.

Не заметив на моем лице особых следов страха, Сибилев со вздохом полез в портфель и достал большой темно-желтый конверт.

— Раз уж ты такой настырный, вот тебе то, что ты просил, — дополнительная информация по Ван Айхену. При Воропаеве мы передавать ее тебе не стал и. Надеюсь, материалы тебе пригодятся.

Помявшись, Сибилев добавил:

— Вообще-то говоря, несмотря на наши с тобой, э-э-э, сложные отношения, я с самого начала не очень верил, что ты виноват. Но сам знаешь, работа у нас такая.

— Ну при чем тут работа? Работа тут ни при чем.

— Ты это брось. Я всегда оставляю записи о каждом своем шаге, включая намеченные встречи, полученные от начальства поручения и бумаги. Молодой ты еще, жизни не знаешь. Думаешь, если на трех языках болтаешь, так уже Бога за бороду подержал? Ничего подобного. По нашей работе всяко может случиться. И я это помню на каждом шагу. Кто знает, когда и кто меня подставит? Во все времена за все отвечает прежде всего младший по чину.

Помолчав, Сибилев нагнулся ко мне и добавил:

— Знаешь, сколько раз я получал от начальства, и начальства самого высокого, резолюции на документах: «Действовать в соответствии с договоренностью»? А какая именно была договоренность, это ты уж будешь доказывать, когда что-нибудь пойдет наперекосяк и тебя за шиворот поволокут пред светлы очи. Только чье слово верх возьмет, твое или начальника, это, дорогой мой, еще посмотреть надо. Так что ради своей веры в твою порядочность мне голову подставлять резона нет.

После короткой паузы он заключил:

— Если тебе потребуется экстренная помощь, обратишься к нашим, я их предупредил. Но учти: как только обнаружится, что сталось с их агентом, люди Ван Айхена постараются отыграться. И лучшего, чем ты, объекта для того, чтобы отвести душу, не найти. Во всяком случае, я на их месте обязательно бы тебя прихлопнул. Просто так, чтобы другим неповадно было.

* * *

Утром после ночи в квартире прикидываю, что нужно сделать в ближайшее время. Нужны — машина, продукты и вещи, оставленные в гостинице.

Прежде всего еду на фирму по прокату автомобилей недалеко от дома. Здесь я уже был вскоре после приезда. Тогда, правда, меня интересовали только цены на подержанные машины. В тот раз мое появление вызвало переполох среди продавцов, которые из-за отсутствия клиентов одиноко скучали в огромном зале, заставленном автомобилями. Их атака была молниеносной и почти неотразимой, как нападение львов на отбившуюся отстала ослабевшую антилопу. Даже после сбивчивых объяснений, что мой визит носит исключительно предварительный и ознакомительный характер, они не оставили меня в покое. За любым вопросом тут Же следовало предложение назавтра пригнать нужную мне модель со стоянки в Амстердаме и настойчивые попытки подтащить меня поближе к компьютеру.

Но если в тот раз я еле унес ноги, то теперь мы встречаемся как старые знакомые. После пятиминутной консультации с компьютером, мне предлагаются несколько машин, в том числе относительно новый «БМВ», «пежо» и две наших девятки. Без особых размышлений останавливаюсь на той из отечественных машин, которая новее. Вряд ли мощность двигателя будет иметь для меня решающее значение, а вот времени привыкать к новой машине точно не будет. Плачу за две недели вперед и получаю ключи от двухлетней белой девятки. Двигатель с инжектором, резина — практически новый «Мишлен». Оставляю машину за два квартала от дома на случай, если у оппонентов хватит ума доискиваться меня через фирмы по аренде машины, и отправляюсь домой.

Сегодня пятница, все участники семинара, как и остальные студенты института, на занятиях, так что можно не опасаться неожиданной встречи, поэтому на машине отправляюсь в супермаркет пополнить запасы продуктов.

Набиваю несколько сумок продуктами, которых, по моим подсчетам, должно хватить по крайней мере на неделю непрерывной осады в квартире. В принципе сидеть там безвылазно я не собираюсь, однако приходится быть готовым ко всяким неожиданностям.

Вокруг снуют немногочисленные, как во всякий будний день, посетители. В основном это подростки, молодые мамаши и чистенькие старушки. Они толкают или тянут за собой тележки с горами покупок, замирают и,