— Это всё, что ты можешь сказать? — разочарованно уточнил брюнет.

— А что ты хочешь услышать? — ей было проще сделать глупые глазки, чем ввязываться в откровенный диалог, перерастающий в ссору. Возможно, если она скосит под дурочку, он бросит эту затею.

— Не строй из себя дуру, — не получилось соскочить, Астарот быстро просёк её план. — Какой я сейчас для тебя?!

— Да нормальный ты, нормальный, Астарот! — не выдержала девушка и отняла руку, чуть отодвинувшись. — Я вижу, что ты стараешься, если ты об этом.

— Тогда почему ты ведёшь себя так, будто я тебя насилую, избиваю и пытаю? Бегаешь, как от прокажённого, Делия?! Ты ни на миллиметр к себе не подпускаешь, — крикнул демон и встал, расхаживая вдоль кровати и облокачиваясь на дверь в ванную.

— А что, по-твоему, я должна делать? Трахаться с тобой?! — раздражённо выпалила она.

— Да почему сразу трахаться?! Знаешь, сейчас озабоченным как раз выгляжу не я. Корделия, чёрт тебя дери, я разве похож на монстра? Я делаю всё, что в моих силах, чтобы тебе было комфортно. Скажи, для тебя хоть один человек делал столько, сколько делаю я?

— Да что ты такого делаешь, ответь? — она вскочила и всплеснула руками, завелась даже больше, чем он, потому что брюнет всё ещё сохранял относительное спокойствие. — Думаешь, цветами и светлым ковром можно загладить свою вину? Этого мало, Астарот, ты пытаешься меня купить, но я не продаюсь.

— Ах вот как? Цветы и светлый ковёр? А как же: «Астарот, пожалуйста, пусти Мисти ко мне завтра, если она придёт, я нашла нужное заклинание для её лягушек?». Пожалуйста. «Астарот, можно убрать картины из моей комнаты, мне страшно спать с ними?» Без проблем. «Астарот, а помоги чуть-чуть с Оциусом, у меня почти получилось восстановить ему глаза», — он копировал её жалобный тон, — сию минуту, милая. Астарот то, Астарот это. Не прикасаться к тебе, не прикасаюсь, тонны зелёного чая и трав, которых здесь отродясь не было, принёс, светлые ковры постелил, пирожные уже чуть ли не сам готовлю, потому что у слуг не вкусно, полностью отдал тебе библиотеку, слежу за твоим здоровьем, уже слово поперёк боюсь сказать, прошу прощения, если грубо шучу, всегда признаю свою вину. Да я тебе внушаю, что ты чёртова королева, стараюсь, чтобы наконец, в себя поверила, игнорирую все твои вольности, которые позволяешь в мой адрес и выделываешь в моих владениях. А сейчас ты говоришь, что я тебя покупаю? Корделия, да я в жизни так не старался! Ты ведь всю жизнь жила для других, неужели не помнишь, как паршиво чувство, когда это обесценивают? — мужчина подошёл к ней вплотную и внимательно заглянул в суженные от досады глаза. Он тяжело дышал, а в горле пересохло, он впервые так сильно кричал на неё.

— Да что ты понимаешь вообще? Тебе полезно делать что-то для другого человека, хватит и того, что я тут против своей воли. Может, ты и лезешь сейчас из кожи вон, но это не отменяет того, что ты также лез вон из кожи, пытаясь меня сюда заманить. Нет, я вижу, я всё вижу, Астарот, и мне нравится то, что я вижу, честно, — девушка чуть ли не трясла его за плечи, — но мне нужно время, можешь ты это понять? У тебя целая вечность, так почему бы не потерпеть ещё?

А она изменилась. Стала больше думать о себе, стала менее обходительной, более хитрой, стервозной, эгоистичной. Непробиваемой. Брюнет захотел побиться головой о стену, всё ж эффективнее, чем спорить с Верховной. Ещё захотелось швырнуть её на кровать и хорошенько выебать, чтоб неповадно было, но теперь он был вполне себе влюблённым, что накладывалось на никуда не исчезнувшее уважение к ней и приправлялось интеллектом

вперемешку с эмпатией. Он понимал её частично, но не понимал одного: почему она так слепа?

— Знаешь, — успокоившись, начал мужчина, опустив ладони на её лицо, — ты стала сильнее, и я действительно рад этому. В тебе многое поменялось, Делия, кроме одного, что, похоже никогда не измениться: я был и останусь чудовищем в твоих глазах. И я демон, мне не привыкать. Вот только быть демоном, пытать людей, решать, кому какой силы давать пытки, иногда вклиниваться в жизнь живых и помогать Сатане — моя работа. Я не выхожу за рамки и даже пытаюсь вести себя как обычный человек рядом с тобой. Я устал извиняться за те ошибки, что совершил в твои первые два месяца здесь, и мне стоит титанических усилий иногда не срываться на тебя. А ты всё никак не можешь меня не то, что просить, даже понять. Не пытаешься узнать меня поближе, ничего. Я знаю тебя до мелочей, вплоть до цвета помады, которую ты любишь. А ещё ты любишь Майкла. Майкла, который мечтал увидеть, как ты подыхаешь, который уничтожил целую планету, который бил тебя и который последними словами тебя обзывал, когда вы расстались. Майкла, который устраивает тебе эмоциональные качели и бухает как сука. И наконец, Майкла, для которого признать свои ошибки всё равно что умереть. А меня ненавидишь. Что же, твоё право. Мне не хочется тебя попрекать, я прекрасно знаю, в чём виноват, но если тебе противны мои попытки что-то изменить, хорошо. У меня не хватит сил забрать все свои старания обратно, вести себя с тобой, как с рабыней или начать насиловать тебя, ты для меня давно не игрушка и сомневаюсь, что когда-либо ею была. Однако и лезть со своими переменами и чувствами я тоже больше не буду. Я эгоист, и не найду запала позволить тебе вернуться на поверхность, прости. Так что будем просто соседями. А сейчас иди поешь, пожалуйста.

Демон испарился, даже не дав ей ничего возразить, оставив наедине со всем, что они наговорили друг другу. Корделия упала в кровать, уткнувшись лицом в подушку и громко-громко вздохнула. Как же, блять, всё сложно! Её терзало совсем ненужное и иррациональное чувство вины. С одной стороны, раздражало его поспешность, но с другой… Она действительно могла бы дать понять, что видит его старания, а не воспринимать их как должное. У них, она думала, ничего не могло получиться, но всё же она и просто дружить с ним не спешила. А Астарот ведь по-настоящему делал её увереннее в себе, даже если это и хитрые манипуляции. Она, признаться честно, так расслабленно жила здесь, даже дышала легче, пусть иногда и сожалела о своём положении. Никаких качелей, никаких забот и проблем. Только вкусные ужины, бесконечные комплименты, споры в