Конечно, вызывают немалые сомнения его «облико-морале», а оставшаяся на воле «тёплая» компания ушлых ребят — вызывает нешуточные опасения. Однако, я разделяю мнение Ленина, что ждать появления готовых «коммунистических» людей не стоит — надо учиться работать с теми, что имеются. Мало того, за наши «лихие 90-е» — я уже прошёл эту школу «от и до» и, вполне обоснованно считаю, что сумею подобное проделать.

Итак, подожду когда «первому советскому коррупционеру» в Лефортово конкретно поплохеет и выдерну его в Ульяновскую ИТЛ…

* * *

…Вошедший в мой кабинет зэка из вновь прибывших по этапу, меня увидев — запнулся на ровном месте и чуть не упал. Скучно-равнодушное лицо его, напряглось от попытки вспомнить — где и когда он мог меня видеть.

— Здравствуйте, Александр Михайлович, — выхожу из-за стола и протягиваю руку, — не узнали? Меня зовут Серафим Свешников: помните август прошлого года, поэтическое кафе «Стойло Пегаса» — куда Вы вошли с Лилей Брик и…

Морщу лоб, типа, вспоминая. По его лицу пробегает болезненная судорога и, довольно вяло пожав мою ладонь:

— … С Ильёй Соломоновичем Соловейчиком.

Якобы с немалой досадой:

— Ах, да! Мог бы и запомнить — довольно легко запоминающаяся фамилия… Присаживайтесь — в ногах правды нет. Курите, если желаете — ведь Вы кажется, курите?

Подвигаю ему пачку довольно дорогих папирос и спички:

— А пока, я ещё раз ознакомлюсь с вашим делом и решу — куда Вас определить с наибольшей пользой для общества.

Даю ему время прийти в себя и освоиться, таким образом: его «сопроводиловку» я и так — почти наизусть знаю.

Не заставил себя уговаривать и выпустив облако ароматного дыма в сторону открытой форточки:

— Благодарю… Отвык, знаете ли, от хорошего табака.

Достаю из сейфа бумаги и, с озабоченно-деловым видом в них погрузившись:

Наконец, вижу — изрядно надымив, «оживает». Закрываю папку и убрав её в сейф, поднимаю на него глаза. Краснощёков опережает меня с вопросом:

— А я Вас вспомнил! Вы, кажется — поэт… Верно?

Естественно, несколько скромничаю:

— Ну… «Поэт» — это слишком громко сказано!

— Вы ещё удивили меня своими познаниями в области…

Прервав, ибо в сей момент — говорить об политике, требовалось менее всего. Поэтому с лёгким смешком:

— Иногда интересуюсь. Но не столь часто, чтоб про это всерьёз говорить!

Окидывает взглядом мой кабинет и удивлённо:

— Весьма неожиданно было Вас встретить здесь…

Пожимаю плечами:

— Работа — как работа, ничем не хуже других.

— Извините, какая у Вас должность?

На дверях кабинета написано и, он не мог не прочитать. Тем не менее:

— Технический консультант «Особого проектно-техническое бюро № 007», Ульяновского исправительно-трудового лагеря.

Помолчав, многозначительно добавил:

— Одновременно — на мне работа с «кадрами»…

Лицо Краснощёкова осеняет озарение:

— Так это Вам я обязан своим появлением здесь?

Пожимаю плечами и со всей доброжелательностью отвечаю:

— А почему бы и нет? Увидел вашу фамилию в списке, вспомнил Вас и решил, что мне не хватает такого собеседника… Хахаха!

Тот пока не поймёт — смеяться ему или наоборот.

Посерьёзнев, ничего хорошего не предвещающим тоном:

— Впрочем, если Вам у нас не понравится — могу отправить Вас обратно в вашу одиночную камеру в Лефортово.

Выжидающе на него смотрю.

После кратковременного раздумья, отрицающе машет головой:

— Пожалуй, я пока погожу: последнее время — я на стену был готов лезть!

После прибытия с этапа новичкам дают ознакомиться с правилами внутреннего распорядка и, они не могли им не понравиться.

— Согласен! Вы — человек энергичный и, просто так сидеть в четырёх стенах — хуже расстрела. У нас же — всяк может найти себе занятие по душе…

Слегка прищурившись, тот:

— Какое «занятие по душе», Вы можете предложить мне, гражданин Свешников?

— Пока — всю административно-хозяйственную деятельность лагеря, гражданин Краснощёков… Поверьте, это так увлекательно, что ваш предшественник на этой должности — буквально на коленях умолял меня оставить его здесь!

Крест на пузе — не вру и, чуть позже поведаю эту забавную историю.

— Вот, как⁈

— По крайней мере, Вам не придёт в голову «лезть на стену»… Или в петлю, положим.

Краснощёков вздрогнул, как будто от неожиданной пощёчины и густо покраснел.

Ага! По ходу, он всё же подумывал о том, чтоб вздёрнуться и поди — даже уже шерстяные носочки расплетал. Заговорщически подмигнув:

— Зуб на вынос даю!

* * *

Сделать человека другом — достаточно легко, я уже сто раз так делал. Впрочем, напротив — сделать врагом, ещё легче… Вообще никаких усилий не надо. Тоже — неоднократно получалось и довольно успешно.

Хм, гкхм.

Не переигрывая — интересуйтесь им как личностью, принимайте живейшее участие в его раздумьях, почаще ему «поддакивайте» и он — с головой ваш.

Приняв дела у «откинувшегося» по окончанию срока зэка Овильянского, Краснощёков стал частенько бывать у меня в кабинете и я с ним регулярно подолгу беседовал. По крайней мере — один раз в неделю мне это удавалось сделать. Не будучи в «командировке», конечно…

Стоит ли говорить, что в первое основной темой было? Краснощёков никак не мог успокоиться, от несправедливого на его взгляд, приговора:

— … Был бы жив и здоров Ленин — такого бы не случилось!

— Совершенно с Вами согласен, Александр Михайлович! Кстати… Не расскажите часом, мне про ваши встречи с Ильичом?

— А, почему бы и нет…?

— … Меня осудили заранее! Вы слышали, что сказал Куйбышев?

— Нет… А, что он сказал?

— Мол, «…Краснощеков преступно нарушил доверие, выраженное ему и, должен понести суровую кару по суду». ДОЛЖЕН!!! Вы, понимаете?

— Конечно, понимаю…

— Ещё нет никаких доказательств, а я им уже — ДОЛЖЕН!!!

— Сволочи!

— Вот именно.

Кроме всего прочего, Валериан Куйбышев занимал должность Народного комиссара

Рабоче-крестьянской инспекции РСФСР (РКИ) и если он кого-то обвиняет — то это очень серьёзно!

К делу и теме этой главы не относится, но у меня имеется небольшое влияние на сего «Цербера» через его брата — охмурённого Елизаветой Молчановой.

Помните историю с «Вернисажем»?

Небольшое, конечно, такое «влияние»…

Но имеется!

— … Ни об каком объективном судебном разбирательстве речь не шла — целью являлось создание прецедента! Вы знаете, что сказал дружок Куйбышева — прокурор Крыленко?

— Этот тот, который — «прапорщик»? Нет, не знаю.

— Он говорил: «Советская Власть и Коммунистическая партия будут больше, чем когда-либо, суровой рукой