Шрифт:
Закладка:
Она кивнула Гэнде.
- Прощайте, коммандер. Мы сделали всё, что могли.
- Хаи. Сайонара.
Гэнда опустил взгляд в пол.
Королевская чета Гавайев отправилась в небольшую комнату в центральном коридоре. Раздался выстрел, за ним, тут же, ещё один. Гэнда распахнул дверь. Если кому-то из них нужно было помочь уйти, он был к этому готов. Однако Стэнли Лаануи, может, и не был толковым королём, стрелком являлся отменным. Он сам и его рыжеволосая супруга лежали на полу, у каждого из них в виске зияло крошечное отверстие, и не очень приятная на вид дыра с другой стороны.
- Сайонара, - шепотом повторил Гэнда и вышел.
Затем он кивнул ефрейтору Фурусаве.
- Пора, - сказал он и сел на полу, скрестив ноги.
Он обнажил живот и извлёк из ножен офицерскую катану. Прежде он ей ни разу не пользовался. Надо было взять вакидзаси - короткий самурайский меч, но придётся управляться тем, что есть.
- В момент касания лезвия, господин? - поинтересовался ефрейтор.
- Позже. Пусть, сначала войдёт.
Коммандер взглянул под потолок.
- Своей смертью я искупляю свои ошибки, совершенные здесь. Да простит меня Император. Пусть мой дух найдёт свое место на холме Ясукуни.
Он воткнул меч в живот. Боль была жуткой, нестерпимой. Позабыв о дисциплине, он открыл рот, чтобы закричать. Затем его окутала тьма.
Всё, что осталось от первых двух этажей дворца Иолани вновь принадлежало американцам. Повсюду в лужах крови валялись мёртвые гавайцы и япошки. Среди них лежало множество морпехов. В подвале, по-прежнему, сидело несколько япошек и, возможно, гавайцев. Временами они стреляли по американцам через потолок. Угол попадания, при этом, крайне неприятный. Двоим морпехам, один был из взвода Диллона, отстрелило яйца.
Япошки трижды отбивали штурм подвала. Американцам предстояло придумать нечто иное. На первом этаже дворца сапёры установили кумулятивный заряд.
Он должен будет пробить дыру в потолке подвала. Если повезёт, морпехи окажутся прямо над головой противника.
"Повезёт, - думал сержант. - Если повезёт, блядь". Япошки в подвале все передохнут. Как и множество морпехов. Сам он, скорее всего, окажется среди них.
Из пола вылетела очередная пуля. На этот раз точно повезло, и она ни в кого не попала. Быть подстреленным снизу - само по себе уже страшно. Некоторые морпехи начали стрелять в пол по невидимым япошкам. Затем они быстро разбежались в стороны, до того, как узкоглазые твари начали стрелять по ним в ответ. Но топот их ботинок, всё равно, подсказывал противнику, куда именно они бежали.
В таком хаосе и приходилось работать сапёрам. Один из них взглянул на Леса и сказал:
- Ладно, кажется, готовы подрывать.
- Слыхали, мужики? - крикнул Лес остальным морпехам. - Приготовить гранаты. Поглядим, сколько этих пидоров разорвёт на куски, потом полезем сами.
Сапёр поджёг запал. Морпехи разбежались по сторонам. После на удивление тихого хлопка в полу осталась дыра размером примерно метр на метр. Вместе с остальными Лес быстро бросил в провал несколько гранат. Наружу вылетело несколько осколков. Один даже задел руку какого-то морпеха. Остальные продолжали бросать в подвал гранаты. Живых япошек возле дыры остаться не должно. Лес не думал, что после такого вообще кто-то может выжить, но япошки умели удивлять.
- Вперёд! - крикнул сержант и первым прыгнул в провал.
В одиночестве он там находился лишь мгновение. Рядом тут же оказались несколько морпехов. Неподалёку Лес заметил несколько искалеченных тел. Следом над головой просвистела пуля. Ну, разумеется, несколько бойцов Хирохито продолжали сражаться.
Морпех с "Томми-ганом" разлил по подвалу смерть, как из пожарного шланга. После этого воцарился хаос перестрелки в закрытых помещениях. Лес был слишком занят, чтобы бояться, и слишком сильно боялся для всего остального. Он бросился вперёд, вопя, словно банши*. Крик этот изначально был вызван сильным испугом, но япошки, если повезёт, об этом никогда не узнают.
"Блин, да они сами напуганы до чёртиков", - промелькнула в голове мысль в тот редкий момент, когда сержант ни в кого не стрелял, не швырял гранат и не колол штыком. Здесь на Гавайях он пользовался им чаще, чем в немецких окопах в 1918. Если японские солдаты чего-то и боялись, виду они не показывали. Лес тоже не показывал, но он прекрасно знал, что творилось у него в голове. Для него япошки казались мишенями на стрельбище, у которых есть вредная привычка стрелять в ответ.
Он стрелял, колол штыком, пару раз бил прикладом. Ему порезали руку, но ранение оказалось всего лишь царапиной. Если ему захочется получить на Пурпурное сердце побольше дубовых листьев, сержант знал, как этого добиться. Но ему было плевать. Среди нормальных людей получать Пурпурное сердце никто не желал.
В подвал продолжали спрыгивать морпехи. Они продвигались вперёд быстрее, чем их успевали убить или ранить. Вскоре врагов вокруг не осталось. Американцы ходили по подвалу и добивали раненых япошек.
- Заберите пару человек в плен, - приказал Лес. - Командование желает их поджарить.
Со стороны бойцов послышалось недовольное бормотание.
- После того, что эти паскуды вытворяли с нашими, их нужно поджаривать на медленном огне, - сказал один.
- Пару человек оставить, - повторил Лес. - Может, удастся выжать из них что-нибудь такое, что поможет спасти жизнь нашим парням.
- Может быть.
В голосе морпеха не слышалось уверенности, но и стрелять в лежащего у него под ногами япошку он не стал. На теле вражеского солдата не было видно никаких огнестрельных ран, но он лежал без движения. Лес задумался, это он его приложил прикладом, или другой морпех?
Затем сержант пожал плечами. Разницы, в итоге-то, никакой. Бой здесь окончен. Пока можно выдохнуть.
- Вы меня слышите? - спросили по-японски.
Ясуо Фурусава с усилием открыл глаза. Голова болела так сильно, как никогда не болела даже с самого тяжёлого похмелья.
- Хаи, - едва слышно даже для самого себя прошептал он.
