Шрифт:
Закладка:
К тому же, пока Поттер не встретился с Алиной, магия крови защищает его от всякого заклинания. Именно поэтому он каждый раз выходит из боя невредимым, даже для Волан-де-Морта он оказался неуязвим. Альбус просчитал всё до мелочей, теряя одного гриффиндорца, он обрёл другого.
Алина смахнула слёзы, спускаясь по лестнице. Совсем скоро с прогулки вернётся Сириус с Селестином. Волшебница вышла на крыльцо дома, улицы города вновь играли красками и зеленью, а солнце грело своим теплом.
— Лина! — Селестин бежал к любимой тёте, раскинув руки в стороны. Такое приветствие вошло в привычку.
— Лучик! — с той же интонацией прокричала волшебница, ловя племянника на лету. Мальчик громко смеялся, протягивая руки к лицу девушки. — Как вы погуляли? — Алина смутилась, когда Блэк окольцевали её талию.
— Объелись сладкой ваты, — брюнет уместил подбородок на плече волшебницы, щекоча её своим дыханием. — Карапуз скучал по тебе. — Лестрейндж улыбнулась и отпустила Селестина на землю. — Как и я, — сероглазый расставил руки по бокам от её головы, когда темноволосая намеревалась уйти. — Что же тебя задержало, змеёныш? — Сириус сокращал расстояние, вгоняя её в краску.
— Были дела, — девушка неопределённо пожала плечами, отворачиваясь от парня.
— Проведи с нами этот вечер, — он умело заправил её локоны за ухо, Алина обернулась на волшебника, следя за каждым его движением и шевелением соблазнительных губ. — В конце концов, мы так и не отпраздновали твоё день рождение. — Волшебница прыснула.
— Я его не люблю, — она улыбнулась уголком губ, всматриваясь в серые глаза своего друга.
— Тогда, — Бродяга задумался, — я буду любить его за нас двоих. — Повисла тишина, Сириус тяжело дышал, борясь с желанием вновь коснуться её губ.
— Селестин ждёт меня.
Она сбежала, снова.
***
Берик-апон-Туид, дом Поттера
Июль, 1981
Долгое время волшебник не возвращался в одинокий дом, ночуя в Министерстве, в доме Снейпов или в маггловских барах, где напивался до отключи. Лишь работа помогала ему более-менее отвлечься.
Образ Алины преследовал его всюду, куда бы он не пошёл. В ком-то он видел её тёмные волосы, что на ощупь были мягче шёлка. Кто-то улыбался так же ярко, как и она, и чаще всего это были дети, в чьей искренности он не сомневался. Но ни у кого он так и не смог отыскать её глаз.
Коробка, которую брюнет не осмелился открыть, всё ещё дожидалась его в комнате на втором этаже. Поттер поднялся по деревянной лестнице, он больше не чувствовал себя как дома. Родительское жилище казалось чужим и неуютным.
Джеймс остановился, держась за дверную ручку. В этой комнате он провёл лучшие дни и ночи и везде была Алина. Как бы сильно он хотел почувствовать её опьяняющий аромат, нежные прикосновения и губы, которые шепчут его имя.
Присев напротив картонной коробки, волшебник глубоко втянул грудью воздух. Его руки дотронулись до такой же картонной крышки, и та без особого труда съехала в сторону.
— Лина, — губы задражали, а всё внутри затянулось в узел.
Здесь было всё: его дневник, её резинки, рисунки. Фантики от магловских конфет, которые они купили во время своего первого свидания. Лепестки полевых цветов, что он дарил ей каждое утро. Колдофото, их было много. Вот они танцуют во время вечеринки на Астрономической башне или Поттер в окружении фей, сонная Алина, которую он будил сладким поцелуем.
— Ты всё сохранила, — Джеймс улыбнулся сквозь слёзы и потянулся за своим дневником из драконьей кожи.
«Не могу ни о чём думать, кроме маленькой слизеринки, что отказывается меня прощать. Подумаешь, подбросил чесночный порошок Элиоту из Пуффендуя. Зато в следующий раз не посмеет приблизиться к моей красавице».
Джеймс усмехнулся, перелистывая страницы. Ещё в школе он ревновал Лину к каждому парню. Тогда ещё никто не знал об их отношениях, а ему больше всего хотелось кричать об этом на весь Хогвартс.
Свою красавицу он не ревновал только к Бродяге, ведь знал, что его друг никогда его не предаст.
«Грёбеный Пьюси изуродовал её спину шрамами! Да как он только осмелился коснуться её своими погаными ручонками?! Никогда не думал, что могу ненавидеть кого-то так сильно! Я убью этого урода!»
Волшебник сжал кулаки, ненависть к слизеринцу никуда так и не исчезла. Радовало то, что он мёртв, мёртв вместе с ней. Даже после смерти Пьюси умудряется быть около его Алины.
«Наша первая ночь была лучшей в моей жизни. Я никогда не чувствовал такую эйфорию. Лина — самое прекрасное, что когда-либо со мной случалось! Я даже не могу вспомнить свою жизнь без неё».
Поттер переворачивал исписанные страницы и на каждой распинался в чувствах, писал, как сильно он её любит, как дорожит ей и как ненавидит себя, если Лина грустит или обижается.
— Мы скоро встретимся, красавица. — Брюнет печально улыбнулся, заваливаясь на бок.
Он прикрыл глаза, погружаясь в беспокойный сон. Вокруг него были разбросаны их вещи, что принадлежали лишь им двоим. И рисунки, но ни на одном не было её, лишь темноволосый гриффиндорец с круглыми очками.
***
Солнце слепило в глаза, но он не хотел открывать их, не хотел просыпаться и делать вид, что всё в порядке. Джеймс не мог жить без неё, без Лины. Ведьма с золотыми глазами заполонила всю его жизнь собой без остатка, а сейчас её нет рядом. Он так сильно устал быть сильным.
Бродяга, как назло, не выходит на связь, Римус присоединился к стае оборотней по приказу Ордена и не мог объявиться. А Снейпам сейчас не до него, как и Питеру с Бургским.
— Джеймс, — встревоженный голос Лили заставил его перевернуться на спину и открыть глаза. — Ты, — девушка подошла ближе, осторожно опускаясь на пол.
— Жив, — волшебник привстал на локтях, пряча лицо в ладонях. — Если так можно сказать, — миссис Снейп прослезилась. — Я больше не хочу бороться. — Его взгляд карих глаз не выражал ни единой эмоции.
— Не надо, — Лили кинулась к нему на шею, громко всхлипывая. — Не бросай нас, Джеймс. — Он так и сидел, не шевелясь, но вздрогнул, когда ребенок в животе рыжей ведьмы ощутимо толкнулся. — Ой, — волшебница улыбнулась, — в последнее время они такие буйные.
Поттер взглянул на девушку, и она кивнула, его теплая ладонь легонько дотронулась до её живота. Произошел новый толчок, и брюнет улыбнулся сквозь слезы. Внутри её подруги живут две жизни, два невинных дитя.
— Лина никогда не станет матерью,
