я её всё равно оторвала от себя и бегом, уже, не оглядываясь. Вот так. И проснулась. Как думаешь, муж, что это значит? Я бы к старухам сходила спросить, да ты ж меня не пустишь теперь.

«Теперь-то точно», — подумал Галдор, вспоминая разговор с сестрой о том, что никто не должен догадаться о вине марахлингов в появлении страшной хвори. Если Харет расскажет такой сон, это обязательно кого-нибудь наведёт на опасную мысль.

— У вас не любят чужих, — сын Хадора пожал плечами. — Вот тебе и снится всякое про чужаков. А чудовище, — он задумался, а потом вспомнил, как в Хитлуме эльфы объясняли разное неудобное, и поднял указательный палец, — это искажение Моргота, которое проникает во всё и в нас тоже. Хорошо, что ты его поборола.

Харет открыла рот, покивала и вдруг поникла:

— Знаешь… Я за Хирь волнуюсь. И за папу с мамой. И за братиков. А-а-а-пчху! Вдруг они заболели?

— Даже если так, — серьёзно сказал марахлинг, — ты ничем им не поможешь, только зря себя опасности подвергнешь. Оставайся здесь, переждём бурю и поедем в Туманное Королевство, где нас с тобой ждёт только счастье. И мы обязательно увидим, как Истинный Король победит Моргота.

— Да ладно!

— Вот увидишь. Я никогда не вру.

***

Достав записи, где подробно рассказывалось, какие растения и их части помогают при тех или иных недугах, Глорэдэль начала показывать Халдиру необходимые сейчас травы. Юноша каждую называл по-своему и порой весьма забавно, вроде «палец соседа» и «секрет чужой жены». Запомнить это всё уставшая женщина была уже не в состоянии, однако порадовалась, что, раз спасительные растения здесь как-то именуются, значит, они тут есть.

— Счас мы с братьями всё найдём! — легко пообещал Халдир, хотя Глорэдэль понимала — для некоторых цветов уже не сезон. Но что-то всё же лучше, чем ничего. — Знаю я, каково это, когда все вокруг доброхоты, да помочь нет охоты.

— Я нарисую тебе нужные травы, — вздохнула аданет, тяжело опускаясь за маленький походный столик, где Кабор оставил неаккуратно разбросанные пустые склянки. Торопился. — Чтоб ничего не забыть.

— Угу, — Халдир осмотрел палатку и сел рядом со знахаркой. — Ты красивая, — сказал он вдруг. — Как эльфийка.

Не сразу поняв смысл приятных слов, а потом удивившись внезапному вниманию со стороны годящегося в сыновья халадина, Глорэдэль улыбнулась и просто произнесла:

— Благодарю.

— Это правда, — просиял юный внук вождя. — Волосы, как солнце!

— Муж ревновать будет, — осторожно напомнила аданет.

— Мы ему не скажем, — рассмеялся Халдир. — Ладно, не стоит кидать бревном в лягушку, она в доме к счастью. Я хотел вот что спросить: отец говорил, вы приехали поговорить про войну на севере и с нами договориться о помощи. Это правда?

— Да, дело в том, что нам необходимо большое войско, способное пройти далеко в земли Моргота, поскольку маленькие отряды всё чаще попадают в ловушки. Мы хотели забрать часть вашего племени, потому что изначально вы, как и мы, были подданными короля Голфина Финвэ Нолофинвэ. Потом вы решили уйти, и вас не остановили, но на вас свалились беды, Голфин пытался вас вернуть, но ваши прежние вожди не захотели.

— Теперешний тоже не хочет.

— Да, он просто отдал Харет моему брату и сказал катиться. Но мы ведь не за женщинами и землёй прибыли!

— Я бы поехал с тобой, — снова взялся за своё юный халадин. — На войну. Знаешь, я ведь лечить умею, мне это нравится. Я бы раненым помогал, орков стрелял. Я меткий! Оленю в глаз попасть могу!

— Тебя не отпустят, — не слишком грустя о такой потере в рядах ард-галенской армии, холодно отозвалась Глорэдэль.

— Мне не нужно позволение, — совершенно спокойно сказал Халдир. — Я могу жить, где мне захочется. Так что, скажи тому, кто у вас тут главный, что я поеду с вами. Спрошу братьев, может, кто тоже захочет. Дед нам ничего не сделает, а отец — и подавно. Да и король наш тоже. Ты просто не знаешь. Я ещё был мальцом, но соображал уже, приехал к нам тогда эльф со своими вояками. Гадкий такой, что слизень. И он наше племя посчитал, а потом, уходя, обернулся и говорит: «Многовато вас стало. Плодитесь, как не Дети Эру, но орочьё». Он думал, мы мальцы, не поймём. Или наоборот, специально так при нас сказал. А мы с братьями ему языки показали, ну и ещё кое-что показали и дёру! А он нам вслед: «А я был прав». Орочьё мы для него плодяшееся, понимаешь?

— Пойми меня правильно, Халдир, сын Халмира, — Глорэдэль снова вздохнула, рука с пером дрогнула, и на куске кожи появилась некрасивая черта. — Я рада, что ты хочешь ехать на войну, нам действительно нужен этот союз, просто давай пока не будем о будущем, хорошо? Мы должны справиться с плёночной хворью, а это нелегко, поверь.

— Знаю, — кивнул юноша.

— Вот, — знахарка протянула изрисованную травами коровью шкуру. — Это нужно, чтобы поначалу жар снимать, иначе умирать от него будут.

Внук вождя халадинов спрятал памятку за поясом, быстро встал, забрал лук, колчан и гонг, поспешил к выходу, однако, отодвинув ткань, замер. Глорэдэль почувствовала неладное, подошла и ощутила то ли страх, то ли отчаяние: несколько человек копали яму между поселением и вырубкой, а другие тащили туда четыре бездыханных тела. Судя по ранам, все они умерли не без посторонней помощи.

Никому не нужные сомнительные чувства

— Горит свеча, укрыта тьмой,

Душа пропитана презреньем к доброте.

Горит свеча немой тоской,

Мешая жить, не видя смысла в красоте.

Мерцает свет, объятый мглой,

Он сотни раз погаснуть мог

В пыли семи ветров.

Волшебный блеск во тьме ночной —

В нём тлеет память о душе,

Огне забытых слов.

Струны маленькой арфы звучали трепетно и нежно, пряча где-то в глубине тревожные ноты ожидания беды. Аклариквет