Шрифт:
Закладка:
— О-о-о! Музыка! — раздалось со всех сторон.
А между тем, хонкай по турецки уселась на подушку, уложила гитару себе на колени и призвав еще пару конечностей, ударила по струнам.
— Эту песню я учила сама, поэтому ты, Джек, её не знаешь. Но она очень крутая!
— Ты по струнам то в таком состоянии попадешь?
— Я в таком состоянии что угодно могу! Не отвлекай. И так, встречайте, группа «Два в одном»! На гитаре для вас исполняет самый милый, красивый, умненький, скромненький, шустренький, сильненький и вообще самый-самый няшный хонкай — Княжна!
— Ага, само воплощение скромности.
— Ой, помолчи, Джек. Сейчас самое интересное будет. — монстрик снова брякнул по струнам и продолжил. — Вокал — великая, могучая, грозная как грозовая туча, взрывная как вулкан, богиня войны — Иде-е-ель! Аплодисменты, пожалуйста.
Кролик, близняшки и я поддержали занозу, правда, через секунду послышался ее возмущенный голос.
— В смысле ты не будешь петь⁈ Будешь! Не буду. Будешь! Не буду.
Короче, опущу те десять минут переговоров и шантажа, сразу перейду к тому моменту, где Идель согласилась для нас спеть. Если честно, то много от изрядно окосевшей занозы я не ожидал, однако, она все же смогла всех удивить. Не только выбором песни, но и своим голосом.
Пальцы мягко легли на гриф. Девушка прикрыла глаза и защипнула струны. Комнату заполнил красивый лиричный перелив. Инструмент звучал тихо, но мелодично. Слушать одно удовольствие.
Ни земли, ни воды, ничего…
Замела метлой белый свет пыль…
И страшится теперь одного —
Как не стала бы небылью быль,
Как не стала бы быль…
Сонные близняшки мигом очнулись и с любопытством слушали красиво пение, а между тем, плавный лиричный перебор сменился на что-то воинственное. Голос Идель стал громче. Более требовательным, сильным.
Кто грядет за пургой
Из обители молний,
Тот единственный мог бы проникнуть за край.
Так гряди из-за гор,
Из-за гневного моря,
И у этого мира ее забирай,
И навеки ее забирай.
Рита так и не пришла. Да ее звали. Идель говорила что волнуется. Джек не говорил, но валькирии и не надо было, она все чувствовала. Сколько дней прошло с тех пор как она вернулась в академию? Один? Два? Или больше? Рита перестала ощущать время, словно была отравлена изрядным количеством гнилочая. Хотелось вывалить на кого-нибудь свою боль и свои переживания. Переложить чувство вины, а затем рассмеяться проблемам в лицо. Свести все в шутку. Но это не работало. Ощущение, как будто в ее сердце забили раскаленный гвоздь, не покидало ни на секунду. И как от него избавиться, валькирия не знала.
Коли в жизни далекой другой
Князь серебряный был бы мне мил,
Он ходил бы студеной рекой,
На уздечке бы солнце водил,
На узде золотой…
Кто грядет за пургой
Из обители молний
Тот единственный мог бы проникнуть за край.
Так гряди из-за гор,
Из-за бурного моря,
И у этого мира ее забирай,
И навеки ее…
Забирай! Забирай!
Пропади оно пропадом!
Звенит на ветрах из травы тетива —
Забирай! Забирай!
Крылья вспыхнули золотом,
Да остались в крови рукава…
* * *
— Как она? — Даниэль стоял перед огромным ангаром, в котором готовили Синтию к предстоящему сражению.
— Прекрасно! Все показатели в норме. Мы уже откалибровали ее вооружение. Думаю, даже если она не выйдет в победители, то наведет немало шуму. Многим захочется заиметь у себя подобное.
— Она победит. Просто не может не победить.– произнесенные слова были адресованы скорее самому себе. — Проводите меня к ней.
— Конечно! Следуйте за мной.
Они шли темными коридорами, пока не достигли дверей маленького пассажирского лифта. Поднявшись на несколько этажей выше, оказались на узком помосте, с которого открывался вид на весь ангар и гигантского змея, что сейчас занимал почти все пространство, свернув свое извилистое тело во множество колец. Оно было чуть меньше шестидесяти метров, укрытое защитным полем и бронированной чешуей. Гибкое, быстро и сильное.
— Синтия, дочь моя! — приветливый голос Даниэля эхом разлетелся по всему помещению.
Услышав свое имя, тело монстра пришло в движение. Кольца закружились и из центра показалась девушка. Она заменяла собой голову змея, у нее по прежнему сохранились руки и верхняя половина туловища, однако, все что было ниже, стало неразрывно связано с хвостом.
— Да, папа. Ты пришел меня навестить?
Плавным движением она подплыла к помосту, который находился не ниже четвертого этажа. Длина ее тела позволяла подняться на такую высоту и даже выше.
— Хотел узнать как твои дела. Ты выглядишь просто великолепно!
— Я рада, папа. Я очень рада, что тебе нравится.
* * *
А за морем на черной скале
Змей серебряный кольца плетет,
Самоцветы горят в серебре,
Змей крылатый желанную ждет,
Он свою нареченную ждет,
Обреченную ждет.
— Я все гадаю, Фелиция! Интересно мне, любопытно мне! Насколько тебя хватит? — яркий жгут хлестнул богиню по спине повалив на пол. Девушка вскрикнула от боли, едва не потеряв связь с реальностью, но тут же собралась, обняла сферу и накрыла своим телом. — Ха-ха-ха! Какая сила воли! Скажи мне, Фелиция, скажи, твои последователи еще верят в тебя⁈ Не разрушены ли твои храмы⁈
Богиня хотела ответить, показать зубы, чтобы он знал, чтобы он понял, что у него ничего не выйдет, но стоило ей оторвать лицо от пола как древний вонзил ей в глазницу один из жгутов и рывком дернул огромное количество праны. Такое большое, что даже сфера в руках Фелиции слегка потускнела.
— А-а-а! Сволочь! Пусти!
— Много наглости в голосе, букашка!
В сторону богини полетело сразу несколько жгутов. Они били ее словно хлысты, кидали по всей клетке, проникали в тело, отрывая от него куски. Фелиция кричала не сдерживаясь и молилась, молилась, чтобы у нее хватило сил вытерпеть эти муки.
Когда экзекуция была окончена и древний решил дать ей передохнуть, вместо того, чтобы провалиться в беспамятство, девушка встала на колени и дрожащими от бессилия руками подняла сферу над головой.
— О-о, хочешь меня покормить? Хе-хе, я думал ты…
— Пощадите! — выкрикнула богиня. Она надеялась, что кто-то ее услышит. Хоть кто-нибудь. — Я прошу, пощадите хотя бы ее! Умоляю! Я сделаю что угодно, только пощадите моего ребенка!
— Фели-и-ция, ну что ты… — к ее заплаканному лицу приблизилось одно из щупалец. — Тут никого нет. Никого, хех, кроме тебя… и меня. Если не хочешь меня развлечь этим дитя, то сожми ее покрепче. Обними, как это должно для любящей матери… Вот… Вот так… и терпи. Терпи пока я не сожру тебя окончательно.
Кто летит за пургой
Из обители молний,
Тот единственный в силах шагнуть через край.
Так гряди из-за гор,
Из-за синего моря,
И у этого мира меня…
Забирай эту ложь,
Горе, нежить и небыль,
Я стеклянный сосуд со свечою внутри;
Мы отвержены — что ж,
Упади же из неба
И у этого мира меня забери,
И навеки меня забери.
* * *
— Слышишь, в небо меня забери… — пальцы Княжны сыграли последний аккорд и девушка открыла глаза. — Ну… как? Это первая песня которую я сама выучила… вот.
И застеснялась. Милота, блин.
— Шикарно! — я захлопал в ладоши.
— Карамелька, да у тебя талант! Брафо! — восхищались близняшки.
— Да… Очень красивая песня, — Араши опять начала шмыгать носом. — И очень гру-устная! — и заревела.
— Кроль, ты чего?
— Кто обител зайку? Мы его накашем!
— Нормально же все было! Араши, чего разнылась то?
После моих слов, коротышка принялась рыдать с удвоенной силой. Лицо раскраснелось, а слезы чуть ли не из носа побежали.
— Джек, сходи погуляй немного. Заодно проветришься. — на меня шикнула Княжна.
— А чего сразу я то⁈
— Иди, кому говорят!
— Ладно, ладно! Напали, блин. — я поднялся и пошел к двери. Уже когда собирался шагнуть за порог, обернулся. — Идель.
— Чего тебе⁈
— Хорошо поешь.
— С-спасибо. — и отвернулась. Заметил как у нее щеки покраснели. Засмущал занозу.
В общем-то это было первое событие на той пьянке, которое мне запомнилось. Я, признаться, иногда вспоминаю тот момент. Уж больно душевно она пела. Красиво.
Что касается второго события, то оно не заставило себя ждать и случилось, когда я вышел на улицу. Уже было темно, но отбоя еще не было и академия не спала, а потому во многих окнах продолжал гореть свет.
Как раз тогда я услышал странный звук.
