том, чтобы использовать каждый комок земли и каждый квадратный сантиметр почвы оптимальным образом. Для этого землю придётся буквально нашпиговать разнообразными датчиками, которые будут замерять температуру, химический состав и т. п. Далее, нужны роботы, которые будут не швырять зерно в борозду, а буквально каждое зёрнышко укладывать точно в нужное место на нужную глубину, чтобы вырос колос или куст. Агроботы будут делать и всё остальное – полоть, поливать, удобрять, собирать урожай. При этом они будут это делать не хуже, а существенно лучше человека. Летающие агродроны будут контролировать состояние посевов и принимать нужные меры в случае излишнего увлажнения или засухи. Вся эта техника будет объединена в «рой», сообщающийся между собой и завязанный на дата-центр, где вся информация будет анализироваться.

Подобный уровень работы с землёй сейчас достигнут разве что на старых европейских виноградниках, владельцы которых собирали данные на протяжении поколений. Теперь это может быть достигнуто за несколько лет. В результате то, что было продуктом премиум-класса, станет чем-то доступным, а потом уже и нормой.

Это о растениях. Прорыв в производстве мяса будет произведён с другой стороны – а именно, его можно ожидать от искусственного выращивания мышц, органов и целых животных in vitro [224].

Сейчас задача изготовления искусственного мяса решена – и в теории, и на практике. Уже приготовлены и съедены первые гамбургеры, его содержащие. Пока что соответствующие технологии очень дороги и не очень совершенны. Например, искусственная мышечная ткань не содержит жира.

Однако принципиальных проблем на этом пути нет. Возможно также выращивание отдельных органов. Высказывание Черчилля о том, что глупо резать целую курицу ради пары крылышек, станет руководством к действию: крылышки и в самом деле начнут выращивать отдельно от курицы, на ленте конвейера.

Существенным моментом во всём этом является то, что животноводство, в отличие от земледелия – занятие довольно грязное, негуманное, и к тому же требующее больших масштабов, чтобы быть эффективным. Если же стейки будут производиться как микросхемы, это позволит принципиально изменить сам характер производства мяса. Которое из «торжества первобытной дикости» (вырастили корову, зарезали, ободрали, съели – как тысячи лет назад) превратится в высокотехнологичный продукт наподобие всё тех же микросхем.

Что интересно, обе технологии – точное земледелие и мясо из пробирки – предполагают один и тот же дополнительный бонус: возможность проводить очень быструю селекцию. Если качество каждого зёрнышка и каждого кусочка искусственной плоти будет контролироваться, то можно будет, не прибегая к генетическим манипуляциям, быстро отбирать нужные образцы и выдавать продукт с точно рассчитанными характеристиками.

Кстати, о генетических манипуляциях. По большому счёту, генно-модифицированные растения нужны в первую очередь для уменьшения вреда от паразитов, а также повышения устойчивости к гербицидам. Однако точное земледелие способно решить эту проблему, борясь с самими паразитами нехимическими методами. Тепличные хозяйства и вертикальные фермы могут быть защищены от такого рода угроз гораздо лучше, чем «привольно раскинувшиеся поля».

Кстати об этом. Вертикальные фермы – то есть многоэтажные теплицы, использующие, как правило, искусственное освещение – тоже являются важным фактором интенсификации сельского хозяйства. Их достоинство – не только малая площадь земной поверхности, которую они занимают, но и абсолютный контроль над средой. Здесь идею точного земледелия можно довести до совершенства.

К чему всё это приведёт? К тому, что цивилизованный мир сможет кормить себя всем чем угодно (даже кофе и шоколадом собственного производства, если возникнет такая необходимость), тратя на это не слишком много действительно ценных ресурсов. Например, поверхности земли. Которую можно будет покрыть небольшими суперкомфортными поселениями, где всё необходимое производится внутри них же – что, в свою очередь, уменьшит транспортные расходы и сократит нужду в них. В каком-то смысле это будет возвращением к натуральному хозяйству, только на принципиально новом уровне.

При этом, разумеется, традиционное сельское хозяйство не сойдёт на нет. Оно сохранится, только его масштабы уменьшатся. Западный человек середины или конца века может развлекаться, выводя свою породу лошадей (не исключено, что лошадь снова станет популярным видом транспорта – там, где не нужна скорость) или охотничьих собак, или разводя овец для собственного стола. Почему бы и нет? Это традиционные удовольствия людей, живущих на природе. С той важной поправкой, что такая жизнь не будет стоить почти ничего – о чём мы поговорим позже.

Разумеется, всё это касается только развитых стран. Остальным придётся не просто плохо, а очень плохо.

В настоящее время население Земли составляет 7,2 миллиарда человек. По всем прогнозам, к середине века численность человеческой популяции вырастет до 9 миллиардов.

Основными источниками демографического роста станут Индия, Нигерия и прочие бедные страны. На создание сельскохозяйственной техносферы у них просто не будет средств. Вероятнее всего, им придётся кормить себя по старинке, но с одним условием: полной зависимостью от цивилизованного мира по части «исходных материалов» для сельскохозяйственного производства. То есть посевного зерна, племенных животных и т. п.

Впрочем, не будем развивать эту тему – будет грустно. Подумаем лучше вот о чём. Как в этом новом обществе будут жить люди?

В следующей статье мы это и обсудим.

Облик грядущего. Конец закона

Вся система стоит на таких мелких, мягких, безвредных наказаньицах, которые даже и не наказания вовсе, но все привыкли их бояться. И на таких же мелких подачках в качестве положительного стимула… Человека можно наказать очень больно, но он, по крайней мере, будет гордиться этим наказанием. Он будет думать, что он что-то значит, раз его так наказали. Прелесть мелких уколов – в том, что они не дают пищи для гордости. Ты просто лишаешься какого-то мелкого удобства… и никакой тебе моральной компенсации. И тем более сочувствия от ближних. Очень продуманная система.

М. Харитонов, God Mode

Итак, мы очень подробно рассмотрели техническую сторону будущего. Настало время обратиться к тому, как будут жить люди в таком будущем.

Для начала: достаточно очевидно, что в тотально роботизированном мире будет мало рабочих мест. Я имею в виду – реальных рабочих мест, где люди создают что-то ценное. Создастся ситуация, когда экономически востребован будет в лучшем случае каждый десятый человек, а то и каждый двадцатый. Остальное будут делать роботы. Или оно вовсе делаться не будет, за ненадобностью.

Чтобы понять, о чём речь. В XIX веке были крайне востребованы такие профессии, как штопальщик (штопальщица). Это была массовая профессия. Сейчас во Франции или Германии доживают свой век последние старушки, которые умели заштопать чулок или носок. И не потому, что чулки перестали рваться, а на носках перестали