«Инспектор Плеске. Ньерд Плеске». Тоже, Джеймс Бонд выискался…

– Вы не могли бы перестать плакать? Или, вот что, пойдемте-ка в машину, не то замерзнете. Пойдемте, пойдемте… Боже, как же вы босиком?

Инспектору все ж таки удалось развернуть машину и добраться до хутора. Маленький, он вовсе не представлялся заброшенным – звучала музыка, в окнах весело горел свет, во дворе дробно постукивал дизель-генератор. Самих «новых хиппи» на хуторе оказалось не так уж и много – включая Магн, шесть человек. Ну, ясно – не лето. Остались только самые упертые. Две девчонки, совсем еще юные, и четверо парней. Длинноволосые, бородатые, в расклешенных джинсах и растянутых свитерах, они, неожиданно для Ньерда, выказали себя радушными хозяевами – усадили за стол, налили в высокий стакан весьма недурного вина. Впрочем, то, что вино недурно, инспектор понял позже, поначалу-то принялся отказываться, да только кто-то из бородатых парней заявил: уж ежели, мол, господин полицейский хочет что-то узнать, так для того нет ничего лучше доброй беседы, а какая же добрая беседа да без вина, на сухую?

– Ну, вы прямо как русские рассуждаете, – усмехнулся Ньерд, но от вина больше не отказывался, как и от жареной оленины. Откуда она у них взялась, интересно? Видно, браконьерничали господа хиппи.

– Магн – добрая девушка, – допив вино, пояснил бородач. – Да к нам и не приходят плохие. Не то, знаете ли, место… Что? Нет, мы никого не ждали… Впрочем, сейчас спрошу у Мерилин.

Поднявшись из-за стола, он громко позвал Мерилин. Из смежной комнаты – там уже спала напоенная горячим глеком Магн – вышла молодая девчонка с длинными рыжими волосами, видно, это и была Мерилин.

– Да, ко мне должна приехать кузина из Осло, – выслушав инспектора, кивнула она. – Но не сейчас, позже, ближе к концу месяца. А что?

– Как она выглядит, ваша кузина?

– Гм… такая, как и я, чуть помладше, светленькая.

– Она тоже хиппи?

– Что? – Мерилин засмеялась, и инспектор отметил про себя, что девчонка-то ничего, симпатичная, красивая даже, этакая рыжая и зеленоглазая лесная нимфа.

– Хиппи? – снова переспросила Мерилин. – Да нет, она не хиппи, а бы сказала, даже наоборот – йяппи. Как это? «Все ради карьеры». Учеба, учеба и учеба.

– Так, кстати, говорил Ленин, – заметил бородач, разливая по кружкам только что приготовленный глек.

– Леннон так говорил? – повернулся к нему Ньерд.

– Не Леннон, Ленин.

– Кто такой этот Ленин? Тоже хиппи?

Парень засмеялся:

– Не совсем. Что-то вроде Раса Тафари и Че Гевары.

– А он где сейчас?

Бородач совсем загнулся от смеха:

– Давно уже умер. Веселый ты человек, инспектор!

– Вы говорите, ваша кузина – девушка серьезная, – Ньерд снова посмотрел на Мерилин.

– Да уж куда серьезней, – усмехнулась та. – Правда, не зануда. Веселая.

– Студентка?

– Ну да. Художественный колледж. Обещала помочь нам оформить хутор… Ну, Джона Леннона изобразить, цветы и прочее…

– Художница, значит?

– Рисовать умеет, – кивнула Мерилин. – Но не совсем художница, скорее философ.

– Философ?! – тут же вспомнив Сартра, насторожился Ньерд. – Классицизм, экзистенциализм, би-хе… черт, забыл! Изучал ведь когда-то…

– Нет, никакой классики, – девушка засмеялась. – Скорее, ее привлекал экзистенциализм, знаете – сущность и сущее, Бердяев, Мерло-Понти, Жан-Поль Сартр…

– Сартр… – тихо повторил инспектор. – Значит, Сартр.

– Вы не думайте, моя кузина девчонка не скучная! Одевается ярко, я бы даже сказала – вызывающе.

Бородачи громко заржали…

Уже потом, когда ехали на опознание, инспектор понял, что непонятное в этих странных ребятах – хиппи – было непонятным лишь на первый взгляд, непонятным – с точки зрения обывателя, интересующегося лишь дешевыми распродажами да мыльными операми. Эти молодые парни и девушки – при всей своей внешней экстравагантности – оказались людьми легко ранимыми, обостренно воспринимающими окружающую действительность. Наверное, именно это связывало их с музыкантами и теми, кто приезжал на концерты в Черном лесу.

– Молодец, парень! – уже глубокой ночью комиссар похвалил Ньерда. – Я всегда знал, что у тебя чутье на такое. – Он кивнул на маленький томик Сартра.

Ньерд устало улыбнулся:

– Теперь осталось лишь отыскать убийцу.

На первом этаже трехэтажного домика с красной черепичной крышей, что притулился средь прочих зданий на тихой улочке под названием Меллергата, располагалось городское общество милосердия и благотворительности имени короля Кристиана Фредерика, о чем всех прохожих с гордостью оповещала вывеска с красивыми ярко-желтыми буквами. У тротуара уже с утра приткнулись машины, среди которых выделялся ярко-красный «фольксваген» Марты Йоргенсен, супруги таксиста Акселя. Марта и привезла сюда госпожу Херредаг, Анну-Хансу Херредаг, недавно приехавшую из Канады, чтобы оформить опекунство над внуком, несчастным мальчиком, потерявшим обоих родителей. Когда госпожу Херредаг посетили Марта и другая активистка общества – русская медсестра Марина Левкина – в ее доме на окраине Снольди-Хольма, та была настолько учтива, что пригласила гостей к столу и в ходе беседы изъявила желание вступить в общество, чему Марина и Марта очень обрадовались – не так много было в обществе по-настоящему состоятельных людей. А ведь нужно было оплачивать телефонные переговоры, благотворительные акции, аренду помещения, наконец.

– О, какой… э… милый мальчик. – Усевшись на диван в просторном холле, госпожа Херредаг погладила по голове первоклассника Диму Левкина, недавно приехавшего на каникулы из далекого Санкт-Петербурга к матери, медсестре Марине.

– Спасибо, – улыбнулась Левкина. – Он такой сорванец.

– Все дети такие. – Госпожа Херредаг растянула губы в улыбке. – И вы, Марина, сразу мне понравились. Заходите почаще в гости, и бедному Хансу будет не так скучно, и несчастному Вэлмору.

– Кстати, вы не пробовали показать его местным психиатрам? – присела на диван Марта – высокая стройная блондинка, никак не выглядевшая на свои тридцать восемь.

– Пси… психиатрам? – словно не до конца понимая вопрос, переспросила госпожа Херредаг – шустрая, вполне еще моложавая старушка с ярко-розовыми волосами в мелких кудряшках. Кажется, губы ее недовольно искривились. Но – лишь на миг, или вообще – показалось.

– Да, я показывала его… там, в Канаде…

– А где вы там жили? В Монреале? Квебеке?

– Э… Господа, я хочу заплатить за аренду зала, – гостья поднялась с дивана и улыбнулась. – И сделать мой первый взнос на благотворительность – шесть тысяч крон!

Собравшиеся зааплодировали.

– Ого, – завистливо прошептал кто-то. – Почти тысяча долларов. Бабуля, верно, богата?

– Да уж, не бедна. Говорят, у нее акции горнорудных комбинатов.

– Даже так?

– Одно слово – канадка.

Заиграла торжественная музыка – «Бранденбургский концерт» (фа мажор) Баха – Марта сочла, что именно это произведение будет вполне уместно сейчас, перед обедом в честь нового члена общества, который должен был состояться ровно в полдень, в ресторане «Христиания», одном из самых фешенебельных заведений города.

Он там и состоялся, и в точно