Глаза Фишира расширились от изумления, когда грубоватый, лишенный воображения Кивин Эдуирдс бросил этот вопрос ему в зубы. Долгое, затаившее дыхание мгновение, пока снова гремели орудия, они стояли, не сводя глаз... И опустился именно взгляд капитана.

- Нет, Кивин, - сказал он, и его голос был бы почти неслышен даже без грома битвы, бушующей вокруг них, - нет. Я не буду таким.

Он глубоко вздохнул, еще раз посмотрел на разбитую, истекающую кровью галеру, а затем повысил голос:

- Прекратить огонь! - крикнул Харис Фишир. - Прекратить огонь!

XV

Посольство Чариса,

город Сиддар,

республика Сиддармарк

Сэр Рейджис Дрэгонер изо всех сил старался чувствовать благодарность за свое назначение, задумчиво глядя в окно.

Обычно он не находил это особенно трудной задачей. Из всех посольств, в которые мог бы попасть амбициозный дипломат, посольство в городе Сиддар, вероятно, было самым удачным. Конечно, любому чарисийцу все равно пришлось бы мириться с фундаментальным, почти бессознательным высокомерием, которое жители материка проявляли почти ко всем уроженцам тех мест, что даже лучшие из них имели тенденцию называть "внешними островами". Сиддармаркцы относились к ним не так плохо, как большинство их собратьев в других странах, но все же достаточно плохо, чтобы совсем не замечать этого.

И все же, если отбросить все мелкие жалобы, республика была самым удобным местом, которое мог найти среди материковых королевств любой чарисиец. Сиддармарк был твердо привержен своей древней республиканской форме правления, а его общество и социальные обычаи были стратифицированы гораздо менее жестко, чем могли похвастаться большинство других могущественных государств Сэйфхолда. Это не помешало республике поддерживать свои собственные великие династии - по сути, если не по названию, наследственную знать, столь же могущественную, как и любая другая, - и хотя здесь было значительно меньше предубеждений против тех, чье богатство было получено от "торговли", чем в других королевствах материка, их все еще было больше, чем в Чарисе. Тем не менее, несмотря на все это, сиддармаркцам было более комфортно, чем большинству, с иногда возмутительными социальными представлениями Чариса, и их общая идентичность как сиддармаркцев включала в себя мощную, самосознающую нить упрямой независимости ума, которую они приняли сознательно и обдуманно как определяющий аспект своей национальной личности.

Без сомнения, - подумал Дрэгонер, - эта независимость во многом объясняла традиционную напряженность между республикой и землями Храма. Несмотря на кошмары, которые, очевидно, время от времени преследовали рыцарей земель Храма, ни один лорд-протектор Сиддармарка никогда всерьез не рассматривал возможность начать против них завоевательную войну, какой бы заманчивой мишенью ни делало их богатство. Однако это не помешало поколениям церковных канцлеров беспокоиться о возможности того, что однажды это сделает какой-нибудь сумасшедший лорд-протектор. И еще хуже, в некотором смысле (в основном потому, что это была значительно более реалистичная возможность), было опасение Церкви, что упрямо непримиримые сиддармаркцы могут когда-нибудь отказаться подчиниться какому-нибудь церковному указу. Если бы это когда-нибудь случилось, хорошо обученные, профессиональные, хорошо экипированные пикинеры республиканской армии стали бы грозным противником. И в отличие от Чариса, это был бы враг, который жил буквально по соседству с самими землями Храма.

Эта независимость мышления также была одной из причин, по которой Сиддармарк традиционно поддерживал тесные коммерческие связи с Чарисом. Торговый класс Сиддармарка был широко представлен в избранном народном собрании республики. Фактически, в сочетании с богатым фермерским классом, они доминировали в собрании, в немалой степени благодаря строгим имущественным требованиям франшизы. Заинтересованность торговцев в поддержании дружеских отношений с Чарисом была очевидна, и, несмотря на определенное традиционное предубеждение против банкиров и торговцев в целом, интерес фермеров был еще сильнее. Никто в Сиддармарке не мог поставлять промышленные товары по цене, хотя бы отдаленно напоминающей ту, которую могли предложить жители Чариса, а Чарис был крупнейшим рынком для сиддармаркского хлопка-сырца, шелка, чая, табака и пшеницы. Это были прибыльные торговые отношения, которые обе страны имели все основания сохранять.

Все это объясняло, почему у посла Чариса в республике была более легкая работа, чем могли когда-либо надеяться большинство дипломатов. По крайней мере, при нормальных обстоятельствах.

Обстоятельства, однако, больше не были "нормальными", и сэр Рейджис весьма сомневался, что они когда-либо снова будут такими.

Он поморщился, продолжая смотреть из окна своего кабинета на залитые солнцем крыши Сиддара и темно-синие сверкающие воды залива Норт-Бедар. Залив Норт-Бедар, обычно называемый просто "Норт-Бей", чтобы отличить его от еще более широких вод собственно залива Бедар на юге, был более двухсот миль в ширину, а проход между двумя водоемами был немногим более тридцати миль в поперечнике. Судоходные каналы были даже еще более узкими, и республика за огромные деньги построила остров Касл-Рок (и мощные артиллерийские укрепления на нем) на мелководье между двумя главными каналами, где они наиболее близко подходили друг к другу. Во многих отношениях Касл-Рок был республиканским аналогом чарисийского Лок-Айленда, хотя ни одна из частей залива Бедар никогда не имела такого важного значения для развития республики, как залив Хауэлл для развития Чариса.

Однако это по-прежнему делало Сиддар удивительно безопасной гаванью. Пиратство никогда не было здесь большой проблемой, а район набережной и складов обычно представлял собой шумные ульи, где кипела почти чарисийская деятельность. И как один из главных портов Уэст-Хэйвена, Сиддар также был домом для одной из крупнейших общин чарисийцев за пределами самого королевства.

Все это сделало город жертвой противоречивых, опасных течений общественного мнения с тех пор, как конфликт между Чарисом и его врагами перерос в открытую войну. Напряжение достигло достаточно высокого уровня, еще когда все были заняты попытками притвориться, что рыцари земель Храма и совет викариев - или, по крайней мере, храмовая четверка - были двумя отдельными существами. С тех пор как в Зион прибыло обличительное письмо архиепископа Мейкела (и, насколько мог судить сэр Рейджис, одновременно во все портовые города Сэйфхолда), это притворство было сорвано, как хрупкая маска, которой оно было. И соответственно резко возрос уровень напряженности в республике.

Чертовски обеспокоены даже люди, которым не нравится храмовая четверка, - подумал Дрэгонер. - И это намного хуже, чем все, что касается бескомпромиссных сторонников Храма. Единственная хорошая вещь заключается в том, что более крайние лоялисты уже сделали себя совершенно непопулярными среди сиддармаркцев еще до того, как разразилась вся эта неразбериха. К сожалению, нет никакого способа, чтобы это не стало еще хуже. Что, во имя всего святого,