Шрифт:
Закладка:
Не удалось осуществить количественную оценку внешних для предприятий факторов с помощью фиксированных платежей. Эти платежи пытались применить в легкой промышленности – для изъятия у предприятий, выпускавших высокорентабельную продукцию, избыточной прибыли в ряде отраслей добывающей промышленности – для нивелировки различий горно-геологических условий. Как правило, в качестве этих платежей изымалась почти вся прибыль, превышавшая среднеотраслевой уровень вне зависимости от ее источников.
Существенного повышения роли фонда развития производства в обновлении и совершенствовании производственного аппарата не произошло. В условиях дефицита многих видов материально-технических ресурсов их выделяли прежде всего для централизованных капитальных вложений. Положение о том, что капитальные вложения, осуществляемые за счет средств этого фонда, должны полностью обеспечиваться всеми ресурсами, осталось на бумаге. Такие же проблемы возникли и с фондом соцкультбыта. Фонды на сырье и материалы под этот фонд стали выделяться лишь в 1968 г., да и то не всегда доводились до предприятий.
«Не пошла» и оптовая торговля средствами производства. В первые годы было открыто более 200 мелкооптовых магазинов, где предприятия, НИИ и КБ могли производить разовые покупки без фондов и нарядов. Однако в дальнейшем оптовая торговля была фактически свернута, чему в немалой степени способствовал дефицит средств производства.
Нерешенные проблемы остались и в ценообразовании. Всеобщий пересмотр цен 1967 г. уменьшил межотраслевой разброс рентабельности, но внутриотраслевые различия остались. Сохранилось деление изделий на «выгодные» и «невыгодные» для предприятий. Объясняется это тем, что система ценообразования мало изменилась. Цены на продукцию утверждались перед началом ее серийного (массового) изготовления, и, как правило, не пересматривались за весь период выпуска. Явно недостаточная гибкость цен тормозила обновление продукции, толкала хозяйственников на изменение ассортимента.
Слабо действовали плата за фонды и другие финансовые рычаги. Это было связано с тем, что свободный остаток прибыли (остающейся после перечисления в бюджет платы за фонды и фиксированных платежей, образования ФЭС, пополнения собственных оборотных средств и т. д.) полностью направлялся в бюджет. Если предприятие лучше использовало свои фонды, то у него рос этот свободный остаток, не имевший никакой стимулирующей функции и превышавший в ряде случаев половину балансовой прибыли.
Для успешного проведения радикальной хозяйственной реформы в 1980-е гг. чрезвычайно важной была задача уяснить, почему в ходе реформы 1965 г. не произошло существенных изменений хозяйственного механизма, многие интересные и, безусловно, правильные идеи не были реализованы, не удалось в полной мере активизировать хозрасчетный интерес основного производственного звена.
В первые годы реформы было принято объяснять все трудности и недостатки «привычками отдельных работников». Так, председатель Госплана СССР Н. Байбаков отмечал, что «эти недостатки нельзя устранить приказным порядком, одним махом. Более полное и последовательное внедрение экономических методов хозяйствования приведет к тому, что волевое администрирование исчезнет». Благодушное отношение к волевому администрированию» подрывало новый экономический механизм уже на первом этапе реформы.
На наш взгляд, трудности в проведении принципов реформы в жизнь обусловлены следующими причинами.
Во-первых, у большинства теоретиков реформы и проводивших ее в жизнь хозяйственных руководителей отсутствовало ясное понимание взаимозависимости отдельных элементов хозяйственного механизма. Фактически все изменения касались лишь характера связи между предприятием и его вышестоящей организацией, а также между предприятиями-контрагентами. Хотя эти связи сами в определенной степени зависят от организации народно-хозяйственного планирования, структур управления, целей, поставленных перед экономикой и ее подсистемами. Однако во время реформы «верхние этажи» хозяйственного механизма остались без изменения. Точнее, некоторые изменения произошли, например возврат к отраслевому управлению, но это только усилило «механизм торможения».
Основой народно-хозяйственного плана осталась система материальных балансов производства и распределения продукции, за приходную часть каждого баланса несло ответственность то или иное министерство (главк). Поэтому министерства разверстывали подведомственным предприятиям задания по выпуску продукции, причем в тех же показателях, в которых составлялись балансы. Этим объясняется тот факт, что «вал» продолжал довлеть над предприятиями. Поскольку министерства были заинтересованы в максимальном росте выпуска, оценка деятельности производственных единиц (министерством) продолжала вестись в зависимости от выполнения плана по затратным валовым показателям. Финансовые итоги производства (прибыль) во внимание не принимались. Эта оценка была для руководящих работников предприятий важнее непосредственной выгоды в виде премий. Министерства и главки стремились ликвидировать все препятствия на пути роста выпуска продукции. Поэтому предприятия, оказавшиеся в финансовом затруднении, продолжали получать кредиты и дотации, происходило внутриведомственное перераспределение прибыли и оборотных средств, т. е. такой важный принцип хозрасчета, как обособленность кругооборота фондов, постоянно нарушался. Ответственность за рентабельное ведение производства, за соблюдение платежной и кредитной дисциплины почти не увеличилась, так как показатели прибыли и рентабельности «не состыковывались» с действовавшей системой планирования на макроуровне.
Не соответствовал основным чертам системы хозяйственного механизма и показатель объема реализации. Его введение было призвано повысить роль потребителя, ликвидировать «диктат поставщика». Однако внешние связи предприятий, условия реализации их продукции были, как и прежде, вне их компетенции: прикрепление поставщиков к потребителям осуществлялось централизованно, цены утверждались вышестоящими органами, т. е. фактическая реализация продукции в меньшей степени зависела от коллектива, чем старый «вал».
Противоречие между возросшей заинтересованностью в финансовых результатах производства и невозможностью влиять на условия реализации проявилось и в обострившейся проблеме несвоевременных расчетов. Покупатель мог полмесяца бесплатно пользоваться поставленной ему продукцией (т. е. до момента принудительного взыскания ее стоимости) и обеспечить за счет этого выполнение плана прибыли (сорвав выполнение плана прибыли и реализации своему контрагенту).
Явно недостаточное внимание уделялось финансовым и, особенно, кредитно-денежным проблемам. Экономистами не было осознано, что сохраняющаяся дефицитность многих видов материально-технических ресурсов обусловлена вовсе не недостаточностью их производства, а перенасыщением оборота платежными средствами. Видимая нехватка ресурсов приводила к стремлению органов управления увеличить их выпуск, что позволяло ослабить административный «нажим» на предприятия.
Во-вторых, при обосновании и проведении реформы совершенно не учитывались специфические интересы различных категорий участников хозяйственной жизни, в первую очередь работников сферы управления. Подразумевалось, что хозяйственники, управленцы и все граждане СССР одинаково заинтересованы во внедрении нового экономического механизма. На практике все оказалось гораздо сложнее. Оперативное руководство подведомственными предприятиями, принимавшее форму мелочной опеки, было основным занятием большинства работников аппарата министерств и главков, для перехода на экономические методы управления у них не было ни желания, ни навыков.
Положение усугублялось самой
