служили княжескими титулами. И кочевали десятилетиями из романа в роман Ольга и Вадим, Любава и Путята, Изяслав и Малуша – притом почти всегда без учета общественного положения носителя, так что княжеские династические имена доставались кузнецам и рыбакам, которые в исторической действительности ни в коем случае не имели права их носить. Откроешь иную книгу, а там все имена знакомые, хоть здоровайся. Некоторые же авторы делают еще проще – привыкнув к «бессмысленности» собственного имени, и для древнерусских героев подбирают в качестве имен бессмысленные сочетания звуков. Неоправданность, мягко говоря, этого пути объяснять не надо.

Кстати, ситуация с именами русского народа, привычная для нас, на самом деле является парадоксальной. Представители многих народов, принимая христианство, сохраняли после крещения свои исконные имена и их же давали детям. У современных скандинавов, например, большинство имен – Бьерн, Сигурд, Эрик, Арне, Астрид, Ингрид, Улав и многие другие – древнегерманского происхождения и имеют смысл для самих носителей. То же у немцев, у западных славян. Но у русских на сегодняшний день в обиходе сохранилось всего несколько мужских княжеских имен славянского происхождения (Владимир, Святослав) и ни одного женского. (Имя Светлана придумано Жуковским, имя Людмила принадлежало чешской княгине и попало к нам через те же святцы. Троица «Вера, Надежда и Любовь» является переводом греческих имен святых, то есть тоже, по сути, заимствованы). И если через три тысячи лет будущие исследователи попытаются установить происхождение русского народа, основываясь на его именах, то нас причислят к древним евреям со значительной примесью древних греков и римлян, небольшой – скандинавов и ничтожной – славян. Ибо абсолютное большинство наших «русских» имен по происхождению древнееврейские (включая «самого русского» Ивана), древнегреческого, латинского или древнескандинавского происхождения (Олег, Ольга, Игорь).

Значение наших имен – открытие для нас. Иной раз открытием является сам факт, что у имени есть значение, что оно не просто набор звуков, предназначенный отличать нас от соседей, что Николай означает «победитель народов» (что еще неплохо), Павел – «малыш» (что уже обидней), а Дмитрий – «посвященный Деметре» (что вызывает законное недоумение, при чем здесь Деметра и вообще кто она такая?).

Однако преобладание иноязычных имен – это еще полбеды. Если бы мы в полной мере использовали хотя бы те возможности, которые предоставляют те же святцы! Но у нас в ходу всего по десятку имен для каждого пола. В любом коллективе из десяти женщин обязательно будут Елена, Марина, Светлана, Ирина, Ольга, Наталья, Татьяна – и не по одной! Вспомните свой класс, группу, отдел – сами убедитесь. Стандартизация мышления – страшная вещь. Мода меняется, но ситуация остается прежней. Среди нынешних маленьких девочек в большом количестве встречаются Лизы, Насти, Даши и Поли. В одном ЗАГСе, на кабинете регистрации новорожденных, не так давно было вывешено строгое предупреждение: «Дарьями Сергеевнами больше не называем!» Видно, терпимое количество тезок было превышено. Еще бы! Только среди моих знакомых две женщины почти одновременно назвали дочерей Дашами, и обе, представьте себе, оказались Сергеевнами. Просто карма какая-то!

Выбирают привычное. А ведь ничего ужасного в непривычном нет. Привычка – дело времени, и не слишком долгого. Имена Олег и Игорь вошли в употребление в XX веке и теперь входят в десятку самых распространенных. А могли бы вместо Олега и Игоря попасть Аскольд и Рюрик – у всех четырех имен совершенно одинаковое происхождение (скандинавское), близкие значения, одно и то же время бытования и даже исторический контекст.

Правда, понятия об оригинальности у каждого свои. Однажды, когда читаемая вами статья (как послесловие к роману «Огненный Волк») уже была несколько раз издана, мне написала молодая женщина, не оставшаяся равнодушной ко всем этим доводам. Она писала, что статья об именах заставила ее задуматься и что, когда у них с мужем родился сын, было решено назвать его как-нибудь оригинально и по-древнерусски. У меня замерло сердце – неужели на свет появился Огнеяр? Но нет, так далеко дело не зашло, и мальчика назвали Всеволодом. И то, как писала моя корреспондентка, некоторые родственники их не поняли.

А привычка – великая и страшная вещь. Лично наблюдала однажды картину, как некий гражданин, взяв в руки одну из моих книг, глянул внутрь, после чего воскликнул: «Зимобор! Я такое не читаю!» – и с видом оскорбленной добродетели положил книгу на место. А я подумала: «Ну, гражданин читатель, а если бы взор твой упал на имя Святослав, ты бы не почувствовал себя оскорбленным?» С одной стороны, я понимаю, что в глазах широкой читательской массы «нормальный» древнерусский герой должен зваться Ярослав или хотя бы Вадим. К сожалению, читательская масса не принимает во внимание то, что даже в одном (одном!) романе автору надо как-то назвать примерно сорок персонажей. Так что Ярослава, Вадима и Добрыни на всех не хватит. Хочешь не хочешь, а приходится и собственную голову подключать. Причем, что совсем обидно, имена типа Эмрыг Вар Эмрайс воспринимаются читателем как должное, а Зимобор и Красовит повергают в шок.

Возвращаясь к началу. До знакомства славян со Священным Писанием и крестин по святцам источником имен человеческих служил родной язык. Имя было живым, говорящим. Новорожденному оно давалось как пожелание – тогда в нем отражались те качества, которые родители хотели у ребенка видеть. Поводом к выбору имени могли быть обстоятельства рождения: чувства родителей, время года, время суток, месяц и состояние природы, пребывание дома или вне дома – и так далее до бесконечности. Весьма распространены у всех народов «обманные» имена, как бы прячущие ребенка от злых духов и сглаза под видом разных некрасивых, ненужных предметов. Имя могло замениться прозвищем, отражавшим качества или привычки носителя. Стоит только посмотреть на наши фамилии, каждая из которых когда-то была произведена от прозвища прапрадеда, – и откроется огромное разнообразие.

Приведу здесь еще несколько соображений. Всем известные «княжеские» имена типа Владимир или Яромир в древности выглядели иначе: не Владимир, а Володимер, с компонентом «мер». Этот компонент имеет смысловую связь с понятием «меры», а возможно, и «мармер» – напоминание о богине Марене и смерти как «меры» всего. Но довольно рано, уже к XI веку, эти имена стали осмысляться через понятие «мир» и приобрели соответствующий вид. Поэтому в моих романах, где действие происходит в более ранних эпохах, имена даются в форме Лютомер, Бранемер и так далее.

В последнее время издается довольно много разных справочников и словарей имен, в том числе и древнеславянских. Почти все они имеют несколько типичных недостатков, на которые я хотела бы заинтересованным читателям указать. Первое: все они пытаются «переводить» значения имен как словосочетания. Владислав – «владеющий славой», Всеслав – «взявший всю славу» и так далее. Так вот: это неверный подход. У многих народов (славянских, германских и балтских) бытовали в