Пришлось запихать всё назад, – выбросить рука не поднялась.

К вечеру собрались друзья: Данька Клыш, Оська со Светкой. Пришёл пьяненький Фома Тиновицкий. Именно он дозвонился до Альки и чувствовал себя героем. Забежала помянуть Зулия с двухлетним ребёнком, – муж с остальными детьми уехал погостить в Казань. Окинула беглым взглядом Фому. Брюки, конечно, сменились. Но бахрома на них казалась всё той же. Оба грустно вздохнули. Когда расселись за стол, Фомы с Зулией не оказалось. Сидели в спальне, взявшись за руки. – С детьми возьму, – умолял Фома. – Как можно, – отвечала Зулия. Маленький татарчонок крутился промеж них.

Алька поднялся с рюмкой.

– Каюсь, редко стал бывать в последнее время. Всё казалось, – наприезжаюсь ещё. Тётя Тамарочка, вроде, и не упрекала. Только глянет больными глазами. А я и рад. Даже тост произносить намастырился:

– Чтоб больше видеться, есть два способа: чаще приезжать или дольше жить. Живи долго!» Накаркал, скотина! Был бы рядом, ни за что б не умерла!

Ему никто не возразил. Чужих не было, а свои понимали, – так и было бы. Рядом с ненаглядным Аленьким прожила бы куда дольше.

– Не смогу я здесь, – пожаловался Алька. – Вошёл в квартиру. И вдруг пахнуло тетей Тамарочкой. Она всегда так пахла, когда сырники месила.

Глянул на Оську больными глазами:

– Заселяйтесь, живите. А я буду наведоваться. Да и в Москву пора возвращаться. Сейчас каждый штык на счету. Съезд «ДемРоссии» подготовить – это вам не сырники испечь.

Оговорился, вспомнил и вновь расстроился.

Сразу после похорон Алька Поплагуев, оставив квартиру Граневичу с семьёй, вернулся в Москву.

Кооператив «Благородные доны» возник словно ниоткуда. Взмыл над городом, будто самолёт с палубы авианосца, – без длинной взлётной полосы. Вертикально.

«Виртуозная голова» называли Осипа Граневича на комбинате. Таким он остался и в частном предпринимательстве. В Оське соединились неуёмная фантазия изобретателя с деловой хваткой, наработанной за годы управленческой практики.

Энергия его, раньше без остатка уходившая в комбинат, переключилась на собственный бизнес. Идти дорогой, проторенной другими, было Оське неинтересно. Нужен был свой, нехоженый маршрут. И он начал прокладывать его через остродефицитные, не освоенные другими зоны.

К началу девяностых дефицитом стало едва не всё. Но главным – запчасти и сопутствующие технические новинки, связанные с автомашинами.

Начал Оська с клепки маслосъёмных колпачков для «Жигулей». Саму технологию он продумал ещё раньше. Сложности в ней не видел. Закатываешь в резиновую оболочку, приклёпываешь пружинку. Но нужен был особый лёгкий металл. И, главное, пресс. Чтобы был достаточно мощный, с особинкой. Типа штопора. Продумал, начертил. Подъехал к хорошему знакомому – замдиректора вагонзавода. Заводские умельцы сделали пресс-форму. Начал с кустарщины. Колпачки изготовлял на дому, на кухне. Отдавал скопом барыгам, что крутились возле автомагазина. Выходило за двести процентов чистой прибыли. Вскоре на Оськины колпачки спрос взметнулся. Заключил договор с магазином автозапчастей. Организовали совместное производство. Прибыль увеличилась в разы.

Сам Оська переключился на разработку брелоков для дистанционного открывания машин и на антирадары. На иномарках такие были. Покопался, усовершенствовал, приспособил под «Жигули».

Появились, само собой, желающие взять успешное предприятие под «крышу». Угроза была снята достаточно оперативно. Оська предложил совместное производство Сенату. Прямо на рынке выделили отдельный контейнер. Там изготовляли, там и продавали. Вскоре перешли на мелкооптовую продажу – по предварительным заказам.

Светка меж тем попробовала себя в роли «челночницы». Ездила с подругами в Турцию, затем в Китай. Закупала товар для перепродажи в Союзе. После пары поездок отказалась. Бизнес выходил «стрёмный», очень рисковый. Расходы едва отбивались, а то и вовсе уходила в минус. После неудачного челночного опыта Светка тихонечко сунула пачку денег в мужнин карман. Тот удивлённо посмотрел.

– Пусть уж у тебя будут. И вообще – впредь командуй сам. Кто из нас мужик? – буркнула она.

Оська нашёл и ей дело. Присмотрелся к технологии изготовления джинсов. Начал с наимоднейшей «варёнки». Носила чуть ли не вся страна. Вся молодёжь – точно. И «варили» едва не всюду. Оська вычленил главное для успеха: найти мастера-закройщика и длинный стол с бортами, чтоб уменьшить число отходов. Закупал оптом турецкие джинсы. Стирали их с кусками пенопласта. Пенопласт крутился вместе с джинсами и снимал краску. Для советских приходилось добавлять отбеливатель и керамзит. Поначалу Оська заключил договоры с домоуправлениями, пошивочными мастерскими и КБО. Работали в подвалах. Светка попривлекала к делу приятельниц и дворовых товарок. Ходила занятая, гордая. Хозяйка! Но вскоре прибежала к мужу в слезах – те же домоуправления и ателье, распознав прибыль пошивочников, принялись «ломить» арендную плату.

Граневич, раскинув мозгами, поехал в Бурашево – в областную психиатрическую больницу. Встретился с руководством, показал чертежы, расчёты, графики. Вскоре на территории психбольницы открылась пошивочная мастерская. Оказалось, что интеллектуального уровня сумасшедших для изготовления джинсов вполне хватало. Да ещё и отходы не пропадали: шили перчатки, халатики.

Из окна главного врача увидел прогуливающегося внизу Павлюченка. Ухоженного, в тройке, в лакированных штиблетах. Принялся махать, привлекая внимание.

– Знакомы? – заметил главврач. – Мой зам по снабжению. Толковый – не нарадуюсь. Что ни поручи, всё достанет. И, что редкость, – непьющий.

Оська выскочил из здания.

– Павлинчик! – закричал он от полноты чувств. Кинулся обниматься. – Сейчас мне твой главврач тебя расхваливал. И суперработник! И не пьющий! Вижу – с иголочки! От девиц, поди, отбоя нет. Как же я за тебя рад!

Котька с тоской посмотрел на синее, весёлое небо.

– А на кой они мне трезвому? – процедил он. – Понимаешь, Осип, веду её к себе. Она, контра, лакает что ни попадя. А мне томатный сок. Вроде, куражится. Думаю, убил бы! И какой после этого секс? И мир вокруг какой-то серый, как дристня.

Глянул ещё в небо, будто с чем-то сверяясь.

– Завтра запью.

Котька не поделился с приятелем главным: не пил он не потому, что терпел, а потому что «зашился». Наутро, в служебном помещении психбольницы, «заштопанный» торпедой Котька распечатал бутылку водки, налил стакан, сообразил бутербродик, позвонил в скорую помощь. Стоя у окна, дождался, когда подъедет машина, и – стартовал. Когда через минуту врачи поднялись, бутылка уж опустела. Пациент сполз на руки. Благо далеко везти не пришлось. Операцию по извлечению перенёс легко. Улыбался светло и затейливо.

Вскоре Осип Граневич додумался до иной технологии пошива джинсов – катание. Получалось и качественней, и много прибыльней. Доходы возросли многократно.

Откуда и в какой момент рождались в этой голове новые идеи, понять было невозможно.

Вдруг уселся за модели торговых палаток. Обсчитал, разработал. Прикинул нужный металл, материал. Подъехал на камвольный комбинат. И вскоре подсобный цех начал массовый их выпуск. А уж когда хитрющий директор комбината договорился с председателем горисполкома Девятьяровым о едином стандарте требований для торговых палаток в городе – на основе