с ними пути пересекаются. И ужасно жаль, что мы не уделяем больше внимания остальным 32 000 видам ос – одиночным осам, которые составляют 97 % всех видов жалящих ос в мире. Возможно, летом вы видели этих одиночных насекомых, роющихся на песчаных насыпях или раскапывающих щели каменных стен и мощеных двориков. И возможно, вы приняли их за пчел.

Похоже, что наш взгляд на природу ос не так давно стал ограниченным и искаженным злостью. Труды ранних натуралистов изобилуют восторженными описаниями поведения одиночных ос. В XIX и начале XX века они были любимцами натуралистов-аристократов. Давно не переиздающиеся труды этих леди и джентльменов таят в себе жемчужины, которые показывают, что мы не всегда были такими невежественными и зашоренными в своих представлениях об осах. Эти натуралисты начали раскрывать бесконечность форм одиночных ос почти 200 лет назад. Их добросовестная одержимость дала нам ту естественную историю, что нужна современным ученым в качестве руководства, потому что в наши дни мало у кого хватает терпения посвящать свое время одиночной осе[65].

Жизнь одиночной осы предсказуема и циклична: она роет нору с одной или несколькими расплодными ячейками, набивает ее добычей, которую поймала сама, откладывает яйцо, а затем запечатывает ее и покидает навсегда. Ни капли не тоскуя по своему покинутому отпрыску, она немедленно начинает рыть очередную нору. Затем все повторяется. И опять повторяется. У нее не так много возможностей поработать над своими навыками общественной жизни. Она никогда не встречается со своим потомством, потому что оно появляется на свет спустя долгое время после того, как она исчезла. Она редко общается с другими матерями, кроме тех случаев, когда устраивает выволочку незваной гостье, намеревающейся украсть ее добычу. Она вступает в половые отношения, хотя, вероятно, всего лишь один раз, накапливая в своем мешочке для хранения спермы достаточно семени, чтобы хватило на всю ее дальнейшую недолгую жизнь[66].

Помимо того, что такая оса несоциальна, она еще и смертельно опасна, если вы – членистоногое. Одиночные осы – это одни из самых изобретательных палачей планеты. Безмолвные убийцы. Жалящий аппарат самки вырабатывает химический коктейль из токсинов, ферментов и аминов, который одновременно и парализует добычу, и впрыскивает ей противомикробные препараты. Яд – это и орудие охоты, и консервант, сохраняющий жертву живой – в виде беспомощного, но здорового мешка с живыми питательными веществами, который легко доставить в нору и складировать. На протяжении нескольких недель зреющее потомство осы питается еще живой добычей.

Наша убийца-одиночка, доведенная до совершенства естественным отбором, нетороплива, искусна и педантична. Эволюция не терпит неуклюжих и беспечных одиночных ос, ведь она так усердно поработала, чтобы дать ей идеальный охотничий инструментарий, позволяющий вводить химический коктейль для долгого и беспробудного последнего сна. Еще эволюция получила немало удовольствия, создавая разнообразный набор стилей и стратегий убийства для этих многоликих мастериц, изменчивых, как хамелеон. Одиночные осы носят множество обличий, и каждая из них, стремясь стать лучшей матерью-одиночкой, о какой только может мечтать дитя, владеет собственным зловещим арсеналом трюков и ролей.

Нетрудно понять, почему эти первые натуралисты – назову их «заклинателями ос» – были настолько увлечены тем, как осы охотятся, как убивают и что делают со своими жертвами. Витиеватые и занимательные тексты заклинателей ос описывают, как эти насекомые элегантно охотятся, милосердно убивают и со вкусом сохраняют добычу. В эпоху, предшествовавшую появлению кинематографа, наблюдение за одиночными осами было лучшим развлечением в жанре остросюжетного триллера. Можно заметить в их поведении кое-какие неприятные параллели с убийцами в нашем мире, но в отличие от типичного убийцы из рода человеческого одиночная оса проявляет заботу о своей жертве: она кровно заинтересована в том, чтобы обращаться с жертвой нежно, милосердно и заботиться о ее комфорте и здоровье. Медленная, контролируемая смерть жертвы дает жизнь собственному потомству осы.

«Заклинатели ос» не извиняются за то, что наделяют свои игрушки-насекомых индивидуальностью, но они ни в коей мере не подразумевают наличие у насекомых какого-либо логического мышления[67][68]. В защиту натуралистов я могу лично засвидетельствовать, что при наблюдении за одиночными осами бессознательный антропоморфизм неизбежен. Трудно не привязаться к ним так, как мы привязываемся к другу или даже к врагу.

Заброшенные книги, забытые сказки, пыльные истины и наблюдения; пришло время услышать шепот из могил этих натуралистов прошлого, одержимых одиночными осами. Чему же мы научились у этих «заклинателей ос» из прошлого и воздали ли мы должное с точки зрения науки тем сокровищам, которые они оставили нам в наследство?

I

Пожалуй, Жан-Анри Фабр – это самый знаменитый среди «заклинателей ос». Этот француз разрушил стереотип о натуралистах XIX века – он не был состоятельным представителем привилегированного сословия. Фабр вырос в бедности в 1820–1830-е годы, но, движимый страстью и упорством, самостоятельно изучал энтомологию. По профессии он был учителем, однако больше всего известен своими наблюдениями и экспериментами над насекомыми, которые опубликовал в десяти книгах. Работу Фабра заметил Чарльз Дарвин, и, как полагают, она оказала влияние на собственные труды последнего, несмотря на решительные возражения Фабра против теории эволюции путем естественного отбора. Из «Инстинкта и нравов насекомых» сложилось исходное собрание работ Фабра о насекомых, которое затем в период с 1879 по 1909 год многократно переиздавалось. В книге 31 глава об осах, но эти материалы по-настоящему стали достоянием общественности только после того, как Александр Тейшейра де Маттос перевел их на английский язык и выпустил в виде книги под названием «Осы-охотники» (The Hunting Wasps) и ее оригинально озаглавленного продолжения «Еще об осах-охотниках» (More Hunting Wasps) в 1915 и 1920 годах соответственно[69].

Эти книги – настоящее цунами из науки, одержимости и комедии. Несмотря на то что слог Фабра эксцентричен и эмоционален, за каждой подробностью стоит наблюдение, а благодаря своей стеклянной наблюдательной камере он сумел изложить полученные результаты с известной степенью достоверности. Я не извиняюсь за то, что предпочитаю выбирать из работ Фабра самые яркие эпизоды, полные увлеченности и восхищения, потому что из всех «заклинателей ос» именно он громче всех взывает из потустороннего мира к современным своим коллегам.

Фабра очаровало жало. И это совершенно оправданно, поскольку без своего жала одиночная оса – не охотник: это приспособление, с помощью которого она пускает в ход свою магию убийцы. Оно вводит яд – коктейль из химических веществ, необходимый для превращения добычи в беспомощную, парализованную, но прекрасно сохраняющуюся продуктовую кладовую, в которой хранятся все питательные вещества, необходимые для осиного потомства. Фабр назвал жало «стилетом матери», возможно, имея в виду ужасное колющее оружие средневекового убийцы.

Жан-Анри Фабр, изучающий