и три месяца, всё так серьезно.

Получается, что и ладно стиралку не купили, куда бы с ней? Хотя и бабушке сгодилась бы. А так чемодан, рюкзак и сумка всё нажитое. Моё всё со мной, бабНастя мне котомку смастерила. Ну кубики конечно не взял, куда их.

Остановка, одно название, дрын а на нем фанерка с расписанием. Крышу ещё не скоро поставят. Дождь бусит мелкопакостно, временами твёрдым обращается. Хотя давно уже пора и снегу лечь. Ноябрь остатки подбирает. А нам весело, в новую жизнь едем. В мегаполис, хотя какое там, старинный город. Не такой пока и большой по меркам двадцать первого века. Всё — таки мне малость тревожно. Не ожидал что так резко перемены попрут. Хотя сам этот ком и столкнул. Опять же как там ближайшие родичи без племянникова пригляда. Очень я на них надежд возлагаю. Да и кое какие точки хочется по жизни пройти обязательно. Людей замечательных не пропустить. Много от них зависит, многие мне в прошлой итерации помогли. Опыт он сын ошибок трудных. Не стоит себе и другим жизнь усложнять. Или не стоит заморачиваться? Хороших людей всё равно больше.

— Эй, молодежь, — тормозит возле нас Москвичок, — не мокните, залезайте. Дрыгнулся Ваш автобус, почитай сразу за Собинским своротком.

— Да следующего дождемся, — отвечает отец.

— С дитем и поклажей? Два рейса в раз? Лезьте кому говорят.

А что, мы с понятием. Лезем. Пока вещи в багажник складываются я уже ноги оббиваю и на переднем пассажирском. Привычка из прошлой жизни. Вот и батя ловко под меня поднырнул.

— Ты, паря, тракторист смотрю.

— Чего так? — удивляется отец.

— А ботинки оскреб и сел грамотно, но не по-шоферски, загар опять же и малец с понятием, — поясняет водитель.

— Глазаст, сам то и по жизни шоферишь?

— Гоняем помалу, но далеко. Сейчас вот в отпуске, родичей навещал. Так-то я на тракторном приписан.

— Отоно чё, Михалыч, — встреваю в разговор.

— Ржут дядьки, — и я не отстаю.

— Чё, угадал? — дознается батя.

— В точку.

— Мать говорит, голый разум, — мамка вступает.

— Да, устами младенца. А давайте ещё посмеемся?

— Давайте, смех штука полезная.

— Ну тогда вы на тракторный едете? Да?

— Ну дядька Михалыч ты догада, — подначиваю слегка.

Снова все смеемся, а я и вовсе закатываюсь.

— Неуж правда? — удивляется Михалыч.

— Правда, правда, — хором родители отвечают.

— В общагу? — переспрашивает водитель.

— Ага.

— Ну тогда прямо к подъезду подкачу.

Как мы перезнакомились тут, и заправка нарисовалась на Ставровском своротке.

— Михалыч, места в баке сколько?

— да двадцатку возьму?

— А влезет? — переспрашиваю я.

— Сорок должно, — прикидывает Михалыч.

— Ладь пистоль, пойду талоны отоварю, — подхватывает отец.

— Как так, Славк?

— Обычно, а то у тебя не остаётся с рейса, и запаса не бывает?

— Когда как, на и мои двадцать, — подает талоны водитель

— Не пойдет, ты один, да ведёшь, а нас трое, да отдыхаем.

— Ладно уболтал, по головам поделимся, — смеётся, дядька.

Опять ухохатываемся, мою голову наравне оценили. Так весело и докатили. А там по объездной. По левой стороне частный сектор и по правой. К восьмидесятым город дорос и до дороги. Пятиэтажки панельные подобрались. На Содышке в город и въехали. Хорошо, весело жизнь поворачивает.

Много хороших людей в жизни. Это я уже во сне додумывал. Что характерно продрых я до утра, часов до девяти, а уснул и пяти с вечера не было.

Глаза открываю и тихо офигеваю. Ни разу не наш дом. Трам-пам-пам, мы же во Владимире. Всё-таки я ребенок. Хотя память и соображалка взрослая, но...

— Сутки спать собрался?

— Да мам, расту не по дням, как Гвидон.

А сам вспоминаю как на выпускной в десятом почти трое суток не спал, а пришел с гулянки и тридцать шесть часов как с куста.

— Не торопись, давай чаю попьем и с ребятами знакомится пойдем.

— На службу меня значит, чтобы как все?

Весело нам, радостно. Вот так и попал я в детсад номер восемналцать на улице Школьной. А что вполне себе местечко. Улица тихая, тенистая, ну будет по весне. Это я по деревьям сужу.

— Здравствуйте, нам бы определиться.

—Давайте направление. Заводские, хорошо, у нас тут в основном заводские и по пути. Вы в цеху?

— Да в сборочном, нормировщица, а отец в конструкторском — чертёжник.

— А Николай Васильевич вам не родня?

— Нет, мы не местные, — поясняет мама.

— Ах ну да, общежитие же. Бумаги оформлены, идемте знакомиться.

А неплохо, для шестьдесят шестого года. Большая светлая комната. Места общего пользования как в шикарной казарме, только горшки наличествуют. Ну конечно шкафчик, полотенце, все дела синим шариком помеченные мне выделили. Пальтишко повесили, сандалики обули. Умыться. Везунчик я однако, прямо на обед угодил. Вот только селедка. Ну оно ладно. Мама ушла. Пообещала не задерживаться. Да чего уж. Тихий час.

А вот потом. Первый день, да в новом коллективе, да в смешанном. Ну и что дети? Они между собой те ещё вопросы решают. Хоть и уровень свой, но страсти почище мексиканских сериалов пылают. Характер ведь у разумного человека рано проявляется, у кого и с рождения буквально. Вон мой младший ни в жизнь не согласится, пока не осознает, что к чему. Не заставишь ничего, пока не разъяснишь. Да и дочь давала прикурить, особенно по одежде и обуви. Вот чего бы понимала, а если не сочетается что так и не оденет. Колготы не в цвет платья или носки с босоножками не дружатся.

А тут таких индивидов два десятка и все с характерами. Но понятие и воспитание наличествуют. Как потом оказалось, родители все не из простых лягушек. И комсомольские активисты, и производственники, как на подбор. Карьера в это время детям не помеха, многие уже в институте семьи создают и детьми обзаводятся. А те, кто от сохи и от станка, после армии почти сразу. Это мой тракторист путешествовал долго.

Перезнакомились помалу. Ну я про них позже расскажу. Сегодня то мы с Вовкой схлестнулись с Терёшкиным. Интеллектуал и эрудит, вот не вру. Мне вообще на Владимиров везло и сейчас попёрло.

1967 В Москву

Вот мы и в Москве. Кутузовский