Справа, около ограждения он увидел Патрика, тот расслаблено слушал очередного выступающего.

— Патрик, — окликнул его Всеслав, еще издалека, да так, что парень непроизвольно вздрогнул, — остальные по периметру, как договаривались?

— Да, конечно.

— Тогда ты с этой стороны, я с той, надо сообщить всем, что нужно убираться отсюда немедленно. Только без паники, но очень быстро. Понял?

— Что, полиция? — понимающе спросил тот, глядя на запыханного Всеслава.

— Не-ет, Патрик, — с губ Всеслава слетел нервный смешок, — к сожалению, это не полиция. Это Псы Судного Дня.

У бедного парня тут же вытянулось лицо. Он, молча кивнул и помчался оповещать остальных.

Всеслав направился в противоположную сторону. Найти своих ребят не составило труда — он знал, что Мясник задумал побоище, поэтому заранее расставил людей так, чтобы они успели ретироваться быстро, до подхода полиции. Ну или потом хотя бы в участке смогли соврать, что просто пришли посмотреть на концерт, а там потом та — акое началось.

Всеслав уже видел приближающиеся черные силуэты Псов Господних, когда Вик Гравец, последний из человекоборцев на этом митинге, покинул площадь. Он вздохнул с облегчением и обернулся посмотреть последний раз на собравшуюся молодежь.

Мясник был редкостной сволочью, такую еще надо было найти, грустно подумал молодой человек. Он собирался уйти восвояси, как его взгляд остановился на Зое Авлот, одиноко стоящей около парапета. Видно, Патрик предупредил Виктора, а тот, решив, что указания поменялись просто ушел с площади, оставив Зою на растерзание Псам. Не понимая до конца, что движет им, но вероятнее всего это была все-таки совесть, Всеслав, помчался к ней.

Прямо ему навстречу двигалась толпа черных плащей, укладывая на землю плетями всех, кто мешал им на пути. Всеслав очень боялся не успеть, но ему повезло, буквально перед носом у служителей культа, он схватил Зою за руку и увлек за собой. Ничего не понимающая девушка не сопротивлялась, она узнала Всеслава, и решила, что зла он ей не причинит.

— Дети мои, — раздался голос позади них со сцены, — слышали ли вы такие слова: «Кто не собирает со Мной, тот расточает»? Для чего вы пришли сюда? Во чье имя собрались вы здесь? Во Имя Господа Вашего, собрали вы здесь души и помыслы свои? Во имя отца вашего? И я скажу вам «да», потому что ваш отец — отец лжи и беззакония. Сеете соблазны, обольщаете сами себя, забыв об Истинном Отце.

— Что происходит? — на бегу спросила Зоя.

— Это Псы Судного Дня.

— А почему мы убегаем?

— Потому что сейчас проповедь закончится и начнется наказание. Унижение плоти, так сказать.

— Кажется закончилась, — прошептала Зоя, услышав крики. Она обернулась и увидела, что вся площадь в дыму. — Боже, что это?

Всеслав оглянулся.

— Это дымовые шашки. Я пару раз попадал на подобные мессы, очень неприятно, мало того, что дым выедает глаза и дышать невозможно, так эти святые еще охаживают тебя плетями. А когда приезжает полиция, остаешься только ты, а они куда-то испаряются.

— А они как дышат?

— У них кислородные маски, я видел. Говорю, я это уже проходил. Все, — переводя дыхание, проговорил Всеслав, — можно остановиться наконец. Сюда они уже не придут.

Он согнулся, упершись в колени, и пытался отдышаться. Придя в себя, он улыбнулся Зое.

— Готов поспорить, что впечатлений больше, чем после луна — парка?

— Да уж…

— Слушай, тебя никто не предупреждал, что надо уходить, такой паренек, невысокий, очень коротко стриженый?

— Да, я стояла с каким-то рыжим, невысокий, как ты и сказал, но потом он ушел, вероятно …

— Вероятно пошел спасать свою задницу. Мир полон эгоистов, да, милая?

Зоя улыбнулась.

— Я так и не сказала спасибо. Все было так быстро.

— Может скажешь за чашечкой кофе? Здесь недалеко есть неплохая кафешка, посидим, обменяемся впечатлениями, у меня их, например, много.

Кафе оказалось действительно неплохим. Декор был выполнен под ультрамодный ныне общепит, который как нельзя лучше соответствовал всем предыдущим событиям и Зоиному настроению. Девушка на какое-то время даже почувствовала себя частью этого сумасшедшего диссидентского мира. В ее голове еще была жива картина явной опасности и удачного побега, а Всеслав так подходил на роль благородного рыцаря, спасшего ее от чего-то очень страшного. Адреналин еще бегал по клеточкам крови, перепрыгивая с одного эритроцита на другой, глаза лихорадочно блестели и щеки не покидал румянец. Она поправила рукой волосы.

— У меня, наверное, волосы растрепались, как у бабы Яги.

— Нет, ты отлично выглядишь.

Зоя осторожно улыбнулась. Она никогда не отличалась особой красотой и стройностью. Ее смело можно было назвать молодой и симпатичной, но вероятно не более того. Хотя, как говорила ее школьная подруга Лея, восприятие человека человеком чисто субъективно. Но вот Всеслав… Таких как Всеслав воспринимали объективно все. Его как будто поцеловала судьба, наделив всем необходимым, чтобы идти по жизни легко и весело, выбирая дорогу, какую только сам пожелаешь, и, решая сам, кого хочешь взять с собой.

Зоя никак не могла преодолеть стеснения. Ей казалось, что она все время говорит только глупости, чушь несусветную и выглядит просто ужасно. И почему она не пошла в маму, та всегда красива, ее не испортит, наверное, даже апокалипсис.

— Мне кажется, — решила она быть откровенной, — я очень глупо выгляжу.

— Это оттого, что ты еще не убегала сломя голову с митинга от монахов, — пояснил ей деловым тоном Всеслав, отправляя вилку с картошкой в рот. — В первый раз всегда так.

Зоя посмотрела в его смеющиеся глаза, и ей стало немного легче. Может, эти супермены не такие уж снобы.

— Да я еще не убегала вот так.

— Тебе бы все равно пришлось сегодня побегать, не от святых, так от полиции. Но вдвоем интереснее, правда? А если честно, не могу понять, как ты там вообще оказалась. Ведь я помню тебя, Зоя Авлот.

Зоя опустила глаза, ну вот, снова поговорим о папочке. Ведь ты всего лишь чья-то дочь.

— Так ты выручал из беды дочь министра?

— Наверное, это глупо с моей стороны… я был просто обязан оставить тебя там. Понимаешь, моя хорошая, мы добиваемся шумихи вокруг проблем большеголовых людей, а тут — ты на митинге, и тебя бы поймали, а если еще и побили бы, вся пресса просто с ума бы сошла от счастья.

— Так почему же не оставил?

— Да, почему? Смотрел бы потом новости и представлял себе, как злится твой папа… Я понял, что