Шрифт:
Закладка:
— Туго соображаешь? Пить нужно меньше, телефон неси. — глаза загорели огнем, и она подошла ко мне почти вплотную. Я почувствовал жар ее тела, из-за которого стало неудобно в брюках. Чертова девка, с этой работой, даже нормально отдохнуть не получается, встает на первую встречную кошку.
— Тебе не говорили, что не красиво хамить девушкам? Или у тебя с воспитанием проблемы? — прошипела как змея Катя.
— С ним у меня все в порядке. А тебе говорили, что в прозрачном белье выходить к мужчинам нельзя. Могу принять это как жест, «бери и нагибай меня сейчас». Вспомним прошлое? А детка? — ее всегда бесило, то, как я ее называл.
— Рот закрой, и губу подбери. Может только тихонько облизываться на меня. Это я могу тебе разрешить. — обманчиво приторно прошептала Катя. Я-то знаю, что сейчас в ее глупенькой головке происходит поиск, по лучшему варианту избавления от моей персоны.
Резко схватил ее за талию, и прижал к своему дружку. Он судорожно облизала свои губы, не ожидая от меня таких действий. Да и сам я немного офигел от такого исхода. Одной рукой удерживая ее, другой прошелся от бедра задирая ее сорочку наверх, пока моя ладонь не обхватила голую попку. Мягкость кожи источал жар, который все больше раззадоривал моё воображение. А она все такая же тигрица в постели?
— Страшно? — охрипшим голосом поинтересовался у нее.
— Конечно, вдруг ты разучился трахаться, — дерзость ее меня всегда убивала. Как такой красивый рот, мог говорить такие слова?
Переместил свою руку на ее киску и пальцами помассировал ее складочки. Ничего не изменилось, все также быстро заводится. Катя тихонько постанывала, но так и не отводила своего взгляда от моих глаз. Ее руки крепко держались за мои плечи. Достал презерватив, расстегнул ширинку и надел на всю длину фаллоса.
Подхватил девушку и усадил на тумбочку с зеркалом, где она обхватила своими ногами мой торс. Вошел в нее, утопая в приятных ощущениях. Голова была затуманена, мысли путались, но я не останавливался и продолжал насаживать на себя Катю. Она стонала в голос, и пыталась царапать мою шею. Шквал эмоций, ураган страсти заставлял биться сердце быстрее. Чистый кайф, после которого кульминация нашей встречи — это бурный оргазм.
Облокотился на руку рядом с ней, переводя дыхание. Она сидела смирно, так же глубоко дыша.
— Мне нужен ее телефон, — сказал я, возвращая свой безупречный внешний вид.
— Оставь ее в покое. Если она не вернулась сама, значит там ей хорошо.
— Мне все равно. Принеси телефон, — она больше ничего не сказала и скрылась в комнате.
— Держи. Если она попросит меня, защитит от вас, я сделаю все возможное. Тогда пеняйте на себя, в этот раз я не дам ее в обиду.
— Какая смелая ты. Пока, — я вышел из ее квартиры в приподнятом настроение. Теперь немного последим за нашей беглянкой.
И скоро мы встретимся, Маль… очень скоро…
Все две недели, которые просидел в больнице, были до боли скучные и нудные. Таблетки приносила молоденькая медсестра, только радости от нее не было. Я постоянно возвращался мыслями к Мальвине и ее предательству. Мне не хотелось верить в ее вину, даже сам факт, что Данилов ее оправдывал, поблажки ей не давал, потому что факты говорили обратное.
Люди врут, когда им выгодно это. Они будут с самым честным видом до последнего срать в уши. Всегда нужно верить доказательствам. А все улики против нее. Надеюсь, Алан все выяснил чтобы, наконец, решить мою дилемму. Такой сумбур в голове, так еще и информации никакой нет. Данилов только в общих чертах все объяснил, а это никуда не годиться.
За две недели мы продвинулись лишь на пол шага. Мозгоправ мне попался, что надо. Ковыряет глубоко, но аккуратно, потихоньку вытаскивая самые страшные тайны.
Память все так же подводила, получилось лишь вспомнить момент, когда охранник принес записку Золотова. Дальше опять провал. Странное чувство: не помнить момент своей жизни. Может, оно и к лучшему, и не стоит даже вспоминать. Как сказал Данилов, я запер Мальвину в своем старом доме и никому не говорил об этом. Мне страшно представить, что же я сделал такое, что память убрала эти воспоминания в самый дальний ящик.
Как сказал мой психолог: « Чаще всего такой вариант амнезии наблюдается при сильном стрессе или шоке. Память утрачивается только на события, которые повлекли за собой стрессовую ситуацию. В вашем случае, ситуацию усугубило применение наркотических веществ. Воспоминания вернутся полностью, но далеко не сразу».
Во всем нужно разобраться, а с пробелами это сделать будет сложно.
Когда пришел Алан, я был несказанно ему рад. Мы сразу разобрали вопросы по работе, и перешли к самому главному. Что все же произошло за эти четыре долбаных дня?!
Сказать, что я был удивлен — значит ничего не сказать. Я был в шоке! Такое услышишь, не поверишь, но своему брату я доверяю полностью. Тем более, после всех произошедших событий я не мог ему не доверять.
При нем я держал себя в руках. Нужно все хорошенько переосмыслить. Поступок Эль, ее влюбленность. Да, мы с ней заигрывали, было такое, что и спали вместе. Однако это было по обоюдному согласию. Я спонсировал ее салоны и операции, даже сам не знаю почему. Потому что знал ее с детства? Потому что любил ее сестру? А сама Эль была для меня близка…
Я реально привык к ней, к ее замашкам и закидонам. Относился спустя рукава, не придавая значения ее словам и поступкам. А когда появилась Мальвина, то до нее совсем не было дела.
Она убила собственную сестру! Из-за меня? Бред, такое только в триллерах и ужастиках бывает.
Я ходил по палате и никак не мог найти себе место: эти долбаные мысли разрушали и так нестабильный мозг. Голова болела, в висках начинало пульсировать с удвоенной силой. А сердце, оно начало болеть, как будто соль посыпали на рану. Режет, ноет и жжет.
Если бы не одержимость мной, Юля могла бы быть жива! Она бы вылечилась от наркоты, и все было бы в порядке!
Первый цветок полетел в стену и грязным комом упал на пол. На стене остался черный след, как и в моей душе.
Мой ребенок, который жил в Юле, мог быть жив!
Второй горшок улетел в телевизор, осколки которого разлетелись по всей палате. Злость так и рвалась наружу, хотелось набить морду кому-нибудь, чтобы выплеснуть негатив. Сильно толкнул кровать ногой, та отъехала в бок и задела стул.
— Сука!!! — крикнул я, подойдя к стулу и метнув его в окно.
Стекла задребезжали и осыпались, устилая пол в тысячу мелких осколков.
Кто-то открыл дверь и сразу же ее закрыл. Через считанные минуты влетели санитары и меня скрутили, вкалывая в меня что-то. Тело стало ватным, голову охватил тягучий туман, и я провалился в беспамятство.
Этот момент стал переломным для меня. Три месяца, о которых говорил врач, превратились почти в пять. Долгие и морально трудные. Терапия помогала побороть внутренних демонов, разбирая и вскрывая старые раны, вороша прошлое, чтобы, наконец, его отпустить и жить в настоящем. Про будущее молчу: слишком много у меня оказалось подводных камней.
