— Значит, есть на то причина! А вместо того, чтобы помочь ему решить проблему, ты давишь на него и смеешься над ним из-за его неудач в любви. Питер же не виноват, что нет девушки, которая могла бы понравиться ему. И да, как ты мог назвать его импотентом? О чем ты вообще думал? Тебе бы понравилось, если кто-то сказал, что ты бездарен в постели?

Даниэль молча окидывает взглядом всю гостиную.

— Да, ты права, я реально перегнул палку, — резко выдыхает Даниэль и крепко сцепляет пальцы рук. — Да и Терренс тоже не невинный, не спорю. Но клянусь, у нас не было никакого злого умысла.

— Только для него это может быть неким унижением. Поставь себя на его место и подумай, чтобы ты почувствовал, если тебя называли неспособным общаться с девушками и заниматься с ними любовью.

— Опять же ты абсолютно права, Анна, — виновато склоняет голову Даниэль, согнувшись пополам. — Мне бы и самому было бы неприятно что-то подобное услышать…

— Вот видишь, — слегка улыбается Анна. — Так что подумай над тем, что ты делаешь. И исправь свои ошибки, пока не стало слишком поздно.

— Да, но думаю, что наш конфликт — это только полбеды. Питер в последнее время очень много ходит по ночным клубам, где выпивает много спиртного. А потом он весь день ходит с больной головой и ломотой во всем теле. Если Роуз и дальше будет так выпивать и не контролировать себя, то он реально станет алкоголиком, а мы потеряем барабанщика, и нам придется искать нового.

— Извини меня, Даниэль, но с такими темпами вы не только барабанщика потеряйте, но и всю группу.

— Да, я знаю, но мне бы очень не хотелось этого допустить. Мы, конечно, не думали, что все будет легко. Однако никто из нас не мог предположить ничего подобного…

— Ничто не дается нам легко, — с легкой улыбкой пожимает плечами Анна. — Вы сами выбрали этот путь и должны быть готовыми к тому, что будут разные трудности.

— Это верно…

На секунду Даниэль задумывается и переводит взгляд на Анну, которая выглядит грустной и искренне беспокоится из-за происходящего. Мужчина крепко приобнимает и мило целует ее в щеку, нежно погладив по голове.

— Ладно, любимая, не думай об этом, — мягко говорит Даниэль. — Я как-нибудь разберусь с этой проблемой. Ты не должна переживать из-за того, что не имеет отношение к тебе.

— Но я же беспокоюсь и хочу, чтобы все было хорошо, — скромно отвечает Анна. — И очень расстроюсь, если из-за этого конфликта я никогда не увижу тебя на огромной сцене, поющего собственные песни.

— Даже если наша группа распадется, то я все равно буду искать способы пробиться в музыкальный мир. Я хочу заниматься именно этим. Мне нравится петь и играть на гитаре. Это увлечение уже принесло мне достаточно денег после нескольких игры в группе, которая выступала в ресторанах или где-то еще.

— Неужели нет никакого шанса, что вы с Питером сможете помириться и спасти группу от распада?

— Нет, я уже никогда не смогу считать этого человека своим другом. Раз он так безобразно поступил, то я не собираюсь прощать его.

— Уверена, что спокойный разговор расставил бы все по своим местам. И вы смогли бы если не снова стать друзьями, так хотя бы просто начать нормально общаться.

— Не вижу в этом никакого смысла. Я не пойду мириться первым и не прощу его, даже если он сам придет ко мне и извинится.

— Ну ладно… — пожимает плечами Анна, опустив взгляд вниз. — Как знаешь… Твой же друг… Тебе с ним разбираться…

На лице Даниэля проскальзывает легкая улыбка, а он покрепче обнимает Анну и целует ее в висок.

— Кстати, я тут хотел узнать, не говорила ли тебе Наталия что-нибудь про Эдварда? — интересуется Даниэль. — До того, как он пропасть, этот парень здорово помогал нам писать песни.

— Не знаю, она говорит, что у него какие-то неотложные дела, — пожимает плечами Анна.

— Терренс вчера сказал, что его братец так до сих пор не объявился. И он считает, что Наталия практически не общается с ним.

— Ракель вроде говорила об этом… Так странно все это, если честно… Эдвард пропал куда-то почти в то же самое время, когда начался тур «The Loser Syndrome», а Наталия собралась в Мексику.

— И подозрительно, что сама Наталия ничего не знает об этом. Она ничего не говорила Ракель про того парня…

— Знаешь, иногда мне кажется, у этих двоих что-то происходит. Наталия как-то странно начала реагировать на моменты, когда с ней заговаривают об Эдварде.

— Правда? Почему ты так думаешь?

— Не знаю. Просто раньше Наталия могла часами говорить о том, как сильно ей нравится Эдвард, и как она счастлива. А сейчас ей как будто не охота даже имя его произносить…

— Поссорились из-за чего-нибудь?

— Наверное, не могу сказать. Но Ракель тоже все это не нравится.

— Может быть, они решили поменьше говорить с другими о своих отношениях, дабы личное оставить личным?

— Сомневаюсь. Если мы с тобой долго скрывали ото всех наши отношения, это не значит, что эти двое вдруг решили стать скрытными.

— Да, но это была твоя идея.

— Просто я боялась, что кто-то из друзей может проболтаться моим родителям о нас. Конечно, я и сейчас боюсь, что будет, если мы однажды встретим мою мать или отца на улице. Но я не сомневаюсь, что девчонки ни за что не скажут им про меня. Хотя они и не станут идти к ним… А может, они вообще не слишком беспокоятся обо мне и заняты своей работой…

— Не думаю, что они забыли. — Даниэль мягко берет Анну за руку. — Уверен, они не забыли о тебе и до сих пор хотят найти. Наверняка твои родители постоянно звонили на твой старый номер, но им никто не отвечал, ибо ты давно поменяла его.

— Мои подруги не сразу узнали о том, что мы с тобой встречаемся. Так что, если бы мои родители начали спрашивать у Ракель или Наталии о том, где я могу быть, или почему им не удается дозвониться на мой старый номер, они бы не ничего не сказали им.

— Я думаю, они беспокоятся о тебе. Любые родители, даже самые плохие, всегда будут заботиться и переживать за своих детей.

— Не думаю, что они меня любили. Для них я была чем-то вроде трофея, который люди гордо