В просторной квартире народу набилось немало. Приглядывались, знакомились. Большинство же знали друг друга. Один — таксист, другой — посудомойщик у «Максима», третий — полотер, четвертый — куафер… В прошлом по чинам от полковника до капитана, не ниже. Двое даже «сиятельства». Не мешкая, приступили к разработке плана: с чего начать, как действовать против ненавистных «возвращенцев».

Первый «Союз возвращения» возник не во Франции, а в Болгарии, куда оказалась выплеснутой часть врангелевской армии. У истоков организации «Союза» были болгарские коммунисты. Сотни, а потом уже и тысячи солдат и казаков, наслышавшись о жизни в Советской России и получив ее помилование, потянулись к дому. Следом за болгарским «союзы возвращения» начали возникать во всех странах, куда разбросало беженцев. И вот докатилось и до Франции. Число заявителей подбирается к десяти тысячам, тысяча уже получила красные паспорта и разрешения на въезд.

«Этот «Союз» — язва, разъедающая эмиграцию! Нам нужно с корнем вырезать ее! — судя по тону, каким говорил Мульча, штаб-ротмистр, несмотря на свой скромный чин, претендовал на заглавную роль в «каморе». — Прежде всего нам необходимо проникнуть в их организацию, раздобыть списки. Установить, кто главари, узнать их адреса». «И сделать им секим-башка!» — уточнил скуластый с жестокими раскосыми глазами Расулбек, в прошлом есаул у барона Улагая.

План одобрили. Назначили следующую встречу уже для конкретного распределения обязанностей.

И вдруг во французской коммунистической «Юманите»: «Русские белогвардейцы хотят превратить Париж в гангстерский Чикаго». В корреспонденции без подписи изложены достоверные факты о «каморе» и ее замыслах, да еще с леденящими кровь подробностями, да еще с поименным перечислением учредителей. Хорошо еще, не названы имена рядовых соучастников. А вот Мульча — тот помянут со всеми своими «титулами». Оказывается, штаб-ротмистр служил и в читинской контрразведке у Колчака, и в симферопольской контрразведке у Врангеля.

Через того же Мульчу по цепочке был передан приказ генерала Кутепова: «Отбой!» Однако списки все равно следовало добыть: президент пообещал великому князю, что «возвращенцам» будут выданы волчьи билеты, предприниматели вышвырнут их за ворота, главарей же «Союза» под благовидным предлогом изолируют и вышлют из страны. Но никаких «секим-башка»!..

Мульча распустил «камору», да, судя по всему, не успокоился — его душа изнывала по делу так же, как глотка — по спиртному. Ну что ж, Антон не против встречи. Может быть, борзая замыслила какое-нибудь интересное предприятие.

На мраморной площадке перед тоскливо трепещущим синим языком газового пламени маячила тощая, в перехлестнутых полах мокрого плаща, фигура.

Мульча, согнувшись в три погибели, юркнул в машину:

— Ну и сволочная погодка!

— Пропустим по маленькой?

— В самый раз! — он даже клацнул зубами. — Продрог до печенок!..

— Может, заглянем в «Станицу»?

— Ишь ты!.. Преуспеваешь?

— Как сказать… Надоело мне здесь все до чертовой матери.

— А у меня как раз предложение. В «яблочко»! Хоть и рискованное, но… — Штаб-ротмистр искоса посмотрел на Антона. — Зато хандру как рукой снимет. Гарантирую. — Помолчал, выждал — и огорошил: — Хочешь с «возвращенцами» назад, в отечество?

— Как это — назад? — даже притормозил машину Путко.

— Не соображаешь? А еще инженер-механик!.. Для выполнения кой-чего  т а м.

Путко задумался. Долго молчал, наблюдая, как сбегают по лобовому стеклу капли.

— Заманчиво… Аж защемило… Да как вернуться?

— Напиши ходатайство. Оттащи на рю Гренель.

— В красное консульство? Не-ет, туда я не ходок!

— Понятно, — согласился Мульча. — И меня воротит, когда мимо прохожу и вижу их флаг. Но есть и другой путь… — Он сделал многозначительную паузу. Признался: — Мы о тебе, Антон Владимирович, конечно, навели сведения. Для порядка, сам понимаешь. Всяко может статься в такое времечко. Чист. И поручители нашлись. Подтвердили полную благонадежность.

— Кто?

— Ишь ты! Вынь да положь! Будь спокоен: высветили и снаружи, и изнутри. Ну так что, рискнешь?

Антон задумался. «Вот бы взять да и махнуть…»

Он приткнул «дофина» к тротуару. Ресторан «Станица» светился неярко. Антон частенько заглядывал сюда, в одно из ночных прибежищ эмигрантов.

Официант в черкеске и кубанке с голубым, кубанского войска, околышем, подал водку, закуски. Мульча поглядел на запотевшую, истекающую слезами бутылку и крякнул от удовольствия.

На низкой эстраде женщина в черном — поблекшее лицо и рыхлые обнаженные руки — декламировала:

Все то, что было в бездне дней,

Не меркнет в памяти моей,

И нет желанней ничего,

Чем образ края моего!..

«Может, использовать такой случай?.. Только представить себе…» — Антон даже зажмурился.

— Слыхал, Родзянко отбросил копыта? — штаб-ротмистр протянул к рюмке руку. Пальцы его дрожали от нетерпения. — Один наш человечек приехал из Сербии, рассказал. Последние годы в крайней нужде жил, хлеб на пропитание добывал голосом — пел регентом в церковном хоре. Представляешь?

Представить было трудно. Путко однажды видел Родзянку. Кажется, первого марта… Да, первого марта семнадцатого года. На ступенях Таврического, в Питере… Антон приковылял туда на костылях из лазарета. Председатель Временного комитета думы обращался к солдатам. Красный бант на груди. Громоподобный голос. Основоположник Временного правительства — и в церковном хоре…

— Жестоко бит был монархистами. За то, что побудил государя к отречению от престола. Нет ему прощения во веки веков!

— Его, что ль, помянем?

— Ну уж шиш! — Мульча поднял рюмку. — За благополучный отъезд!

Антон не спешил с ответом. Они чокнулись по-русски.

— А ты… Почему ты-то не возвращаешься? — полюбопытствовал Путко.

Штаб-ротмистр уловил в его голосе обидное:

— Думаешь, играю труса? Не-ет!.. Не резон мне лезть на рожон! — Он рассмеялся неожиданной рифме. — У меня, как сказано в басне, рыльце в пушку. Наследил по матушке-России ого-го! Сразу там вляпаюсь, безо всякой пользы нашему святому делу. Но и отсиживаться здесь не намерен. Нет! Особливо в нынешней ситуации… — Не дожидаясь официанта, он сам снова наполнил рюмки. — Нынче такое, брат, заваривается! — Упер пунцовые губы прямо в ухо Антона. — Недавно к великому князю приезжал из Мукдена Спиридон Меркулов, бывший председатель приамурского правительства. Нынче он в Маньчжурии. Предложил Николаю Николаевичу войти в соглашение с Чжан Сюэляном, сынком прихлопнутого япошками генералиссимуса. Этот китаеза обещает разрешить формирование русских частей для рейда в Приморье и Сибирь. Чтобы оттяпать их от большевистской России и образовать «буферное» государство. Конечно, без япошек там не обошлось. Ну да нам какое дело? Пусть договариваются. Спиридон говорил, что его братец Николай и к Чжан Сюэляну близок, и правая рука у генерала Хорвата.

— Ну а мы-то при чем? Тут — Франция, там — Китай, другой край земли.

— Ох, инженер! — сокрушенно помотал головой Мульча. — Раскинь мозгами: РОВС-то один, и верховный вождь один! Думаешь, все так единодушны, как мы с тобой? И генералы иные