Шрифт:
Закладка:
— Так. На горшок, умываться и спать, фантазёры, — распорядилась бабушка. Я не стал спорить с ней. Тему религии лучше без необходимости в СССР не трогать, чревато.
Ходики показывали уже половину одиннадцатого, и правда, надо ложиться спать.
Я быстро умылся и лёг. Женщины ещё какое — то время копошились, потом разлеглись по койкам. Вскоре всё стихло.
Я думал о Цушко, о Никифоровне. И о том, как несправедлива жизнь. Я обещал Никифоровне заменить патрон в сенях, а никак не могу в течение недели дойти до рядов на Площади. В воскресенье рынок, и опять я не попадаю. Хоть занятия в школе прогуливай.
— Ба, — тихо позвал я.
— Что?
— А какого чёрта дети в школах по субботам учатся? Разве это удобно? Родители дома, а дети в школе.
— Взрослых три года только как на пятидневку перевели, — ответила бабуля. — Подожди, и школы тоже переведут.
— Три года? А раньше как работали?
— Шестидневку.
— Один только выходной был?
— Да, но мы работали по семь часов. Кстати, сейчас тоже чёрные субботы есть, как минимум, раз в месяц.
Да уж, чёрные субботы, как же, как же, помню. Я повернулся на бок и улёгся поудобнее.
— Спокойной ночи, — пожелал я бабушке.
— Спокойной ночи, — ответила она.
Я почти сразу уснул.
* * *
Ивану не спалось. Он всё ворочался и думал, как же так, Цушко умер, документы унитожены. Нет больше угрозы Веронике. Не надо что-то выдумывать, само всё рассосалось.
Цушко умер… О мёртвых или хорошо, или никак.
И Пашка, конечно, прав: хорошо, что он умер не из-за их подставы.
Как же им обоим повезло, что не пришлось марать руки и совесть.
С этой мыслью Иван, наконец-то, успокоился и заснул.
* * *
Проснулся я от того, что бабуля трясла меня за плечо.
— Просыпайся, полседьмого, — доложила она, увидев, что я наконец-то открыл глаза.
Я сел в кровати, пытаясь вспомнить, какой сегодня день, и что я должен сейчас делать. Вышел на улицу в одних трусах и майке. Уже почти рассвело. Чувствовался лёгкий мороз. Но небо было чистое, будет солнечный день, что не могло не радовать в свете предстоящего похода.
Вернулся в хату, умылся, оделся и вышел на улицу. Славки ещё не было видно. Я вернулся во двор, помахал руками, поотжимался. И услышал громкий хруст льда под чьими-то ногами. Вышел на улицу как раз навстречу Славке. Он, не сбавляя ходу, протянул мне руку, я шлёпнул по ней вместо приветствия.
Мы побежали вдвоём по уже ставшему привычным маршруту.
— Как дела? — спросил он.
— Нормально. Как сам? Как самочувствие?
— Думал, будет хуже, — ответил он.
— Родители ничего не сказали?
— Что вчера было, не помню, — честно признался Славка. — А сегодня быстренько оделся и на зарядку сбежал.
— Не, ну сегодня ты бодрячком, — заверил я его. Коньяк у Цушко был хороший. — Вернёшься сейчас домой, веди себя, как ни в чём ни бывало.
— Угу, — согласился Славка. — Что Эмма, собралась?
— Собралась вроде. Вчера дядька её заходил племянницу проведать, московских баранок оставил целую корзинку. Напомни мне в поход взять немного.
— Хорошо, напомню. А что насчёт вина? — поинтересовался Славка. — Ты хотел взять в поход девчонкам.
— Всё нормально, есть бутылка, — ответил я, покосившись на него. Он что, не помнит, что было в той сетке, что я вчера таскал, когда ушли с базы?
— О, отлично, — заметно повеселел Славка.
Пробегая мимо дома Герасимовичей, я вспомнил, как рылся вчера в снегу в поисках сетки с бутылками, когда на неё наехала буханка.
Кстати, буханка так и стояла у ворот второго дома по правой стороне сразу после Большого моста.
Я обратил на неё внимание, но никаких выводов не сделал.
— Интересно, отпустят Светку в поход? — задумчиво спросил я.
— О. А мы ходили вчера к ней?
— Здрасте! — воскликнул я и от удивления остановился перед Славкой. — А ты не помнишь? Ты же сам сказал вчера, что я классно выступил перед Светкиным батей.
— Не помню, — виновато пробормотал Славка, наскочив на меня, — вот как и ты говоришь постоянно, о чем не спроси из прошлого — не помню.
— Во дела, — пробормотал я. — Ну, в школу придём, спросим у неё.
Мы побежали дальше, добежали до проходной хлебозавода, развернулись и побежали обратно.
В предыдущие дни обратно мы бежали на скорость. Я думал, что сегодня у нас это не получится с бодуна. Но, на удивление, мы рванули и добежали до поворота на нашу улицу. Что значит, молодой организм. Славка опять меня обогнал, хотя я упирался изо всех сил.
Свернув к нам на улицу, мы перешли на шаг. Я уже предвкушал водные процедуры во дворе и собрался прощаться со Славкой, но он с деловым видом открыл нашу калитку и впереди меня направился к дому.
— Ты куда? — догнал я его и схватил за рукав.
— Спрошу у Эммы, всё ли у неё к походу готово, — невинно ответил он.
— Славка, нельзя с утра врываться к девушке, — я взял его за плечи, — она в ночнушке, не причёсана. Ты представляешь, как она смутится? Потом каждый раз при встрече будет стесняться глаза на тебя поднять. Ты этого хочешь?
— Нет, — озадаченно ответил Славка.
— Тогда топай отсюда, — сказал я ему.
Глава 6
Суббота, 20.02.71 г. У дома Домрацких — Ивлевых
— А ты? — спросил он, подозрительно глядя на меня.
— А я ей уже как брат, — безапелляционно заявил я, потому что оно так и было.
Я бесцеремонно вытолкал Славку со двора. И, как оказалось, правильно сделал.
Когда я вошёл, Эмма сидела за столом в кухне только что проснувшаяся, недовольная, лохматая.
Бабушка хлопотала у конфорок печи. Когда я вошёл, она кивнула в сторону полотенца, висевшего на спинке стула. Быстро она приняла мои утренние обливания.
— Вытрись как следует перед тем, как в дом заходить, — сказала она, — а то вечно с тебя течёт…
— Хорошо, — с улыбкой сказал я. — Сейчас еле отбился от Славки. Хотел с Эммой поговорить.
Эмма тут же проснулась и сделала испуганное лицо.
— Чего он хотел? — удивлённо спросила бабуля, оторвавшись от кастрюли.
— Шефство мечтает над Эммой взять, — подмигнул я бабушке, раздеваясь до трусов. — Беспокоится, всё ли она в поход взяла.
Я взял ведро и потащил его во двор.
— Полотенце! — крикнула мне в след бабуля.
Эмма взяла полотенце, вышла из хаты и выглядывала из двери
