советским ментом. Он просто обязан быть хитрозадой сволочью. Я понимаю, что ему как участковому, Андрюха-алкаш портит всякие показатели и графики. И очень понимаю нежелание самому возиться с проблемным гражданином. Но млять! С какого ляду это должно стать нашей заботой?

— Так что, договорились? Сходите, пусть он посмотрит, какие замечательные ребята спасли ему жизнь.

— И что же мы ему скажем?

— Расскажете, как решили найти клад, как вам подсказали, что в этом доме… кстати, кто подсказал вам про клад?

Всё-таки мент он и в стране Советов мент. Зубы нам заговаривает, а сам в свою сторону клонит. Совсем за дураков нас считает.

— Никто, в старых газетах вычитали, что на этой улице шли ожесточённые бои в Гражданскую. А то, что белочехи много советского золота присвоили, и так известно. Мы и по другим домам пройтись хотели. В этом просто не было никого, поэтому с него начали.

— Ребята, ну теперь-то вы поняли, что затеяли опасное дело?

— Поняли, — вздохнули мы, потупив глаза.

Не выдать бы себя ненароком. А то ещё заподозрит неладное.

— Жалеете, что клад не нашли?

— Жалеем, что разведку не провели, сведения не собрали. Летом хотели с экспедицией от факультета пойти. Так, чтобы не просто, а полезными быть.

— Экспедиция — дело хорошее. А сведения пока на бумаге собирайте. И давайте без самодеятельности. Договорились?

— Так точно, товарищ старший лейтенант.

— Можно просто Николай Фёдорович. И к гражданину Слизко сходите. Одинокий человек, важно подать ему руку помощи. Вот адрес больницы, палата номер шесть. Да вы не кисните. Мы его бывших коллег нашли, родню ищем, соседи тоже помогут. Общими силами вытащим человека. Он ведь не просто так запил. Причины наверное были.

— Мы уже можем идти?

— Вот тут распишитесь в протоколе вчерашнего происшествия. Мы же договорились? Никаких больше глупостей.

— Хорошо, да.

Выйдя за дверь, мы прибавили шаг, пока хозяин ещё чего-нибудь не придумал на наш счёт.

— Чего ты копаешься? Идём отсюда, — позвал я замешкавшегося друга.

— На пары?

— Да ну их к чёрту. Пошли в больницу сразу.

— Ты всерьёз туда собираешься туда сходить? — изумился Лёшка.

— Да разделаться сразу, а то ведь этот Скретнёв с нас не слезет. Дотошный, собака.

— И что же мы этому алконавту скажем?

— Скажем, что знали бы, что он там копыта надумал отбросить, так подождали бы, пока не отбросит. Меньше возни государству и людям.

— А сумку забирать не будем?

— Пусть пока на чердаке полежит. Не таскать же её везде с собой.

— Надо вообще слазить на этот чердак. Посмотреть, что там есть. А то вдруг там до нас кто-нибудь что-нибудь спрятал?

— Если бы там что-то было, я бы это давно увидел.

— Ценное не только золото может быть.

— Ты прав. Да и вдруг понадёжнее тайник найдём.

— Так куда идём, на чердак или в больницу?

— Больница по пути, — помахал я запиской с адресом. Идём сперва туда. Отметимся, и можно своими делами заняться.

— Обычно посещения после обеда и сончаса. Сейчас нас не пустят.

— А если мы скажем, что по поручению участкового?

— Вряд ли, как мне кажется. Вот если бы мы сами были из милиции… Впрочем… зайти спросить-то мы можем. Только если нас погонят, я второй раз точно не пойду. Давай лучше придумаем, где перекусить. Бутерброды уже давно были.

— По пирожку на рынке возьмём?

— Опять всухомятку. Давай яичницу с помидорами пожарим, всё равно печь протопить надо.

— А посуду мыть?

— Да ладно тебе. Одну сковородку и пару вилок уж как-нибудь помоем.

— Не факт. Ты эти сковородки видел?

— Не обратил внимания.

— Там даже не чугун, алюминий. Долго же с него отскребать прижарку. Идём лучше сразу в кафешку. Я мечтаю о солянке. Чтобы копчёностями пахло. И оливочки плавали.

— Мечтай, мечтай. Оливочки. Не те нынче времена, Саня.

— Ну хоть лимон.

— Это более вероятно, но тоже не факт. Колбаска будет плавать с огурцами и ладушки.

— Да ну, ты брось. Я же помню в детстве ел вкуснейшую солянку.

— Это тебе свезло. Я такую не помню. Вон столовая, идём?

— Блин, теперь я её ещё больше хочу. Если солянки нету, поищем в других местах?

— Да ну тебя, что за буржуазные замашки? Идём в столовку. Ну не солянку, так другое чего съедим. А за солянкой потом специально по ресторанам сходим.

— Ты убил мою мечту на корню. Ну что в этой столовке? Рассольник разве. Ну или борщ.

— Я куриную лапшу возьму. И рыбу жареную в тесте. О, эклерчики. Годится.

— Я тоже эклер возьму. В нём сгуха настоящая. Слушай надо купить банку варёной сгухи, дома её с хлебом наворачивать будем.

— Думаешь, есть варёнка?

— Должна быть. А если нету, обычную купим и сварим.

Мы набрали подносы еды и сели за столик у окна. Хорошо быть молодым, здоровым, и советским студентом. Завтра Соня приезжает, надо сводить её в ресторан. Или в театр. Или и туда и туда. Девочка же нигде не была. Я бы её и приодел и никуда от себя не отпускал. Только она ведь против будет. Но я всё равно её добьюсь. Очень мне рядом с ней хорошо.

— Саня! Алло, гараж! — пощёлкал Лёха пальцами у меня перед лицом.

— Чего орёшь? Я не глухой.

— Правда? А почему тогда не отвечаешь?

— Задумался.

— Замечтался скорее. Зазнобу свою вспоминаешь? — подколол Лёха.

— С чего ты взял?

— Видел бы ты себя со стороны, — фыркнул он. — Ромео. Смотри, увязнешь.

— Разберусь без сопливых.

— Ладно-ладно. Так как думаешь, этот Скретнёв нам поверил?

— Думаю да. Почему нет? Лучший способ соврать — сказать правду.

— А если он в деканат обращался, так нам ещё навешают на учёбе?

— А за что нам вешать? Мы благодарность от участкового получили? Получили. А то что там взорвалось что-то, так разве мы виноваты? Оно и без нас когда-нибудь рвануло бы. Так что получается мы дважды спасли этого алкаша. Ещё сходим навестить, так вообще со всех сторон молодцы будем.

— Всё-таки пойдём?

— Нотки обречённости и недовольства слышу я. Сознайся, тебе просто не хочется к этому бомжу идти.

— Можно подумать, тебе хочется.