— Что он там делает? — спросил Гарл, едва заметил трактирщика. Орк прятался на втором этаже и следил за всеми из оконца.

— Замаливает грехи перед предками убитых, — пояснил Кормак.

— Так это он там всех?

— Двух он, одного я.

— Как думаешь, он меня не выдаст? — спросил орк.

— Кто? Бундо? — нахмурил брови трактирщик. — Ты выходил из сарая?

— Нет. Он бродил тут вчера, вот и нашёл, спросил кто такой.

— А ты?

— Ответил, что ты пустил пожить. А, мол, чтобы постояльцев не пугать, в сарай определил.

— И вправду. Орка здесь днём с огнём не сыщешь. А гном что?

— Ну, мол, говорит, пойдем, поможешь с камнем. Я помог! — пожал плечами Гарл.

— Понятно всё с вами, — Кормак опустился на ящик.

— Грустный он какой-то. Заболел?

— Да пёс его знает, что в головах ваших подчас плавает. Вот порой разговариваешь, вроде человек адекватный, а потом вдруг возьмёт и взбрыкнёт чего-нибудь эдакого. А тут ещё гномы, орки и эльфы — настоящий калейдоскоп.

— Трудно, наверно, быть трактирщиком, — произнёс орк.

— Просто не выспался.

— А что мешает доспать?

— Ты не слышишь? Гном стучит, не унимается.

— Могу помочь.

— Да?

Гарл достал из сумки бурдюк и протянул трактирщику:

— Отшибает на раз-два! Ты только место помягче выбери.

Кормак сделал вид, что отпил, поводил головой по сторонам, а потом произнёс:

— Не работает.

— Быть такого не может, — орк забрал бурдюк и понюхал напиток.

— Может, выветрился?

— Да нет.

Гарл сделал глоток, закачался и тут же рухнул на землю.

— Не соврал, — улыбнулся Кормак, — действительно отшибает на раз-два. И дышит в придачу, значит не отрава.

Орк начал похрапывать.

— Видать, Перик пить с незнакомцами тебя совсем не учил.

Кормак взял бурдюк и вернулся к себе в комнату, где, выбрав место помягче, попробовал орычий напиток.

***

Вергион встретил Хартена очередными сборщиками налогов. Обходных тропинок, как в случае с караваном, искать уставшему солдату страсть как не хотелось, и он добровольно расстался с грошами. Благо по пути их было сэкономлено предостаточно, чтобы сильно не расстроиться.

— Я слышал, за преступников хорошо платят, — заговорил Хартен. — Подскажете, где именно?

— Тебе в замок, — страж указал на холм, где на позолоте шпилей играло солнце.

Солдат поблагодарил их поклоном головы и пошёл вглубь города. Людей с каждым шагом становилось всё больше и Хартену стало не по себе. Он присел на каменную белую скамью и оттянул ворот одежды. Ожоги оказались и там.

Не сказать, чтобы полегчало, но солдат поднялся и осмотрелся. Впереди, в диком гаме рыночной площади, он отчётливо видел свою мучительную смерть и поэтому решил её обойти.

Пожалуй, Хартен был из тех, кто не любит города, но ещё больше он сторонился больших скоплений народу. Когда тебя в детстве теряют на рынке, оставляя в компании с теми, кто тебя не замечает и может в любой момент толкнуть или задавить — это остаётся с тобой навсегда. Правда, до этого момента сам он думал, что армия вытравила из него эту слабость.

Проходя улицу за улицей, Хартена, до этого побывавшего не в одном городе, удивила чистота и аккуратность Вергиона. Здесь даже никто не норовил обдать тебя из окна второго этажа содержимым ночного горшка по старой доброй традиции, что поразило путника до глубины души. Солдат заулыбался стройным улицам и домам из белого камня. А от запаха растущих цветов и постриженных кустов у него заслезился обожжённый глаз.

— Интересно, — протянул Хартен, — сколько нужно золота, чтобы здесь жить.

— Смотря как жить, — ответил проходящий мимо гном голосом Бундо.

— Что вы сказали?

— Я? — прохрипел камерит. — Уйди прочь, уродец!

Хартен долго стоял и смотрел в спину уходящему гному.

— Оплавился больше, чем нужно, — прошептал солдат, стёр слизь с глаза рукавом и пошёл прямо в сторону Вергионского замка.

У опущенного через ров моста стоял десяток стражников и его приближение заметили сразу.

— Бандитам здесь не рады, — крикнул кто-то из них.

Хартен добродушно улыбнулся, насколько позволяли ожоги, и остановившись поодаль, произнёс:

— Я хочу получить награду за преступника.

— А где голова?

— Награда только за живого, так что я оставил её на месте.

— Да?

— У меня есть объявление. Показать?

Один из стражей подошёл и принял из рук Хартена свёрнутый лист.

— И ты знаешь, где этот человек сейчас? — спросил страж.

— Иначе меня бы здесь не было, — ответил солдат.

— Что там? — крикнули другие.

— Сам посмотри!

Лист пошёл по рукам, а потом дошёл до седеющего воина. Тот смерил Хартена пристальным взглядом и произнёс:

— Иди за мной!

Загремели цепи и шестерни, вырвав клыки решётки барбакана из брусчатки. Толстые чёрные прутья медленно поползли вверх и пустили путника в святая святых. Внутри замка раскинулись дивные сады и фонтаны со статуями. А люди щеголяли в чёрных одеждах, преимущественно в бархате, наверное, чтобы отделять себя от пёстрого люда под ногами, и демонстрировали напоказ драгоценности.

Хартен, увидев новый и чуждый для себя мир, старался не отставать от шустрого стража, дабы не остаться наедине со всем этим великолепием и чтобы его не приняли за вора, пробравшегося сюда тайно при свете дня в поисках того, что плохо лежит.

— Сиди здесь! — приказал страж и вошёл внутрь, оставив Хартена под присмотром стоящих у дверей воинов.

Ожидание затянулось, и от скуки Хартен считал прохожих, а, сбившись на втором десятке, стал докучать стражникам.

— Давно стоите? — поинтересовался солдат. Ответа не последовало. — Наверно, с утра, — Хартен посмотрел на солнце, чтобы определить, который фол. — Полдень, скоро сменяться, — стражники смерили незнакомца грозным взглядом. — Понимаю. Сам не любил стоять в карауле. Ни поесть, ни посрать и ноги потом как свинцовые. Сочувствую. Правда.

Дверь в воротах открылась.

— Заходи! — произнёс стражник.

Седеющий воин отвел Хартена в просторную комнату. По центру стоял длинный стол, по краям несколько стеллажей, на стенах щиты и алебарды.

— Это он? — в комнату вошли два человека.

— Так точно! — ответил страж.

— Я — Хавик. Это — Римбано, — он указал на сослуживца. — Так ты уверяешь, что знаешь, где находится Серджо, — произнёс не спеша Хавик и подошёл ближе.

— Да, — кивнул Хартен.

— Видишь ли, — заговорил Римбано, — прошло столько времени, что мы уже давно всё знаем.

Комиссары начали говорить по очереди.

— Вергиону сейчас ни к чему портить отношения с Даргоном из-за мелочей.

— Тем более лезть в Даргон — чистое самоубийство.

— А кто сказал, что Серджо в Даргоне? — обронил Хартен и заметил, как забегали у них глаза.

— А где? — спросил Хавик.

— В трёх днях