– Ну а я потом ни одного слога не пропустила, – самодовольно заканчивает Кэсси.

– Ага, молодец. – Я морщу нос.

– Знаете, за что я люблю евреев? – встревает Макс. Улыбка его преображает – лицо сразу оживляется.

– За что? – косится на него Мина.

– Мне нравится, что у них есть бар-мицва, и все это происходит в присутствии твоих родителей, бабушки с дедушкой и так далее. Так по-еврейски «становятся женщиной». – Он с ухмылкой подается вперед. – А вот в моей религии…

– Нет у тебя религии, – замечает Мина.

– А вот в моей религии, – настойчиво повторяет Макс, – ты становишься женщиной, когда… – и тут он изображает левой рукой кружок и много раз подряд просовывает в получившееся отверстие правый указательный палец.

– Господи, Макс. Хватит. Серьезно. – Мина встает.

– Ага, а то, блин, не каждому ведь дано, – спокойно произносит Кэсси.

– Что? – Похоже, Макса это задело. – Почему дано не каждому? Из-за каких-то еврейских обычаев, что ли?

– Ну, начнем с утверждения, что превращение в женщину подразумевает секс.

Все-таки у меня очень крутая сестра. Людей она совсем не стесняется. Не знаю, как такое возможно.

– Пффф. Да я же просто пошутил, – вздыхает Макс.

– И знаешь, меня не устраивает сама концепция «девственности». – Кэсси изображает кавычки. – Ты ведь подразумеваешь только гетеросексуальный, вагинальный секс.

– По-твоему, можно лишиться девственности от орального секса?

– Да, – отвечает Кэсси.

– Серьезно, Макс. – Мина смеривает его взглядом.

– Допустим. Но тебе не кажется, что это зависит от партнеров? – вступает в разговор Уилл. – Тут каждый случай нужно рассматривать в отдельности. Например, если у конкретной пары может быть только оральный секс, то да, нет проблем. Но если это гетеро парень и девушка, то речь должна идти о проникновении.

– Почему это? – Кэсси подается вперед. – Почему проникновение считается более интимным? Разве тебе решать, что интимно, а что нет?

Я откидываюсь на подушки и подгибаю под себя ноги. Это даже хуже восковой эпиляции зоны бикини. Я совершенно не в теме. Не знаю… Не к такому обсуждению секса я привыкла. В самом явлении для меня, конечно, нет ничего нового. Патти – акушерка и порой очень подробно говорит о подобном. Но слова мамы – это одно… Да и Эбби рассказывает мне о чувствах, а не об отверстиях. Сейчас же мы без предупреждения перешли к последним.

Уилл толкает меня локтем:

– А что ты думаешь?

Воцаряется тишина. По крайней мере, мне так кажется.

Ему следует знать, что я – последний человек на свете, к которому стоит обращаться по этому поводу. Ярчайший образец подростковой непорочности, только существующий в реальности, а не в фильмах Джадда Апатоу. Серьезно, единственное проникновение в моей жизни связано с нанизыванием бумажных бусин на моноволоконную леску.

В общем, я – Елизавета. Королева-девственница. А потому я прекрасно знаю, как вести себя в подобных обстоятельствах.

Наблюдать. И хранить молчание.

Но, разумеется, Елизавета никогда бы не оказалась в комнате, битком набитой хипстероватыми секс-богами.

– Мне кажется, люди думают, что настоящий секс может происходить только при участии пениса, – наконец говорит Кэсси.

– Боже мой. Спасибо. Читаешь мои мысли, – вздыхает Мина.

Они обе одаривают друг друга сияющими улыбками.

– И на этой замечательной ноте, – объявляет Уилл, – я возьму себе еще пива.

Он поднимается с ковра, а Мина что-то шепчет Кэсси. Та смеется и бормочет что-то в ответ. Некоторое время я молча сижу напротив Макса. Поначалу он тупо на меня смотрит, а потом решает, что телефон гораздо интереснее. Наверное, он из тех парней, которые общаются только с горячими по их мнению девушками (см. также: парни в фетровых шляпах; см. также: парни, которые говорят: «ЖИРУХАМ ВХОДА НЕТ»).

Может, я слишком чувствительная. Не зря же Кэсси постоянно мне об этом говорит.

В любом случае мне становится гораздо спокойнее, когда Уилл садится рядом со мной. Он прикладывается губами к горлышку бутылки, словно целует ее. Затем делает небольшой глоток и поворачивается ко мне:

– А ты никогда не хотела заниматься фотографией?

– О. Кхм. Да нет.

– Молли, тебе понравится! – говорит Кэсси. – Ребят, вам обязательно надо потусить. Может, замутите какой-нибудь проект.

Боже мой.

Меня подташнивает. В прямом смысле. Моя сестра – самый нетактичный персонаж на планете. Это даже хуже истории про тошницву. Да плевать мне на тошницву. А вот сейчас… Он решит, что я хочу с ним замутить. Что я в него влюблена. Что я от него без ума.

Извините, конечно, но ведь я осторожничаю не без причины. Парням вроде Уилла не нравятся девушки вроде меня. И когда эти парни узнаю́т, что нравятся нам, они становятся жестокими. Всегда.

Дышать. Вдох через нос. Выдох через рот.

– Может, послушаем новый альбом Florence and the Machine? – говорит Мина. – У меня на ноуте. Очень крутой.

Внезапно Макс смотрит на Уилла и говорит:

– Чувак, нам пора. Давай.

– Почему? Я хочу послушать Florence.

– Да он наверняка есть на ютьюбе, – бормочет Макс. – И это я нас привез, так что…

– Какой же ты мудак, Маккон.

Макс поигрывает ключами – а потом, к моему огромному удивлению, с самой что ни на есть обаятельной улыбкой обращается ко мне:

– Молли, тебя подбросить к метро?

Наверное, насчет шляп и жирух я погорячилась.

– Э-э… Да. Спасибо. Было бы замечательно. – Я поворачиваюсь к Кэсси. – Кэсс, ты готова?

Небольшая пауза.

– Эм. Я, пожалуй, останусь и послушаю альбом. Ты не против?

Чувствую легкий укол в груди.

– Нет! Конечно, не против. – Пауза. – Так что… Мне остаться или?…

– Нет-нет, все в порядке, – быстро отвечает Кэсси. – Поезжай.

Мина кивает:

– Я ее подвезу.

А-а-а.

Вот, значит, что творится.

– Хорошо! – говорю я, стараясь не выдать волнение.

Внезапно я чувствую, как что-то давит в голове, прямо возле глаз. Наверное, это адреналин, потому что я не стерва. Раз моей сестре хочется замутить с этой девочкой, пускай все идет по плану. И если ради этого мне надо прокатиться до метро с двумя симпатичными парнями… Так тому и быть.

По идее, я должна быть в восторге. Правда же? Не один. ДВА. Целых два милых хипстера.

Мы поднимаемся за Максом по лестнице, и я уже знаю, что мне предстоит. Парни будут со знанием дела что-то обсуждать и по-дружески шутить. А я замкнусь в своем стеснении. Стану кубиком льда.

Не то чтобы Уилл уже пьян, но ведет он себя развязно и весело. Ругает Макса за то, что тот заставил его уйти, но я чувствую, что на самом деле он нисколько не злится. Весь путь до машины Макс улыбается.

– Ну и куда же, мать твою, ты так торопишься? –