Хотя... Что я знаю о панике? Мне кажется, до этого момента я испытывала её лишь однажды, тогда, три года назад в королевском саду. А вот сейчас я испытала её во второй раз. А если быть точнее, в ту секунду, когда Леонардо заглянул в моё убежище и, естественно, меня не обнаружив, включил воду.

Зажавшись в угол и не обращая внимания на забегающие под одежду и стекающие по телу тёплые струи, я широко распахнутыми глазами смотрела на Крослиффа, неторопливо расстёгивающего белоснежную рубашку.

Мама дорогая! Я не хочу этого видеть... или хочу? Пока я внутренне металась, пытаясь выбрать между желанием рассмотреть герцога во всей красе и с детства вдалбливаемыми правилами приличия, предписывавшими отвернуться (а лучше – бежать со всех ног!), мужчина обнажался, причём так медленно, словно позволял собой полюбоваться.

С отчаянно покрасневшим от стыда лицом, я скользила изучающим взглядом по широким плечам, мощной груди, эротичным кубикам на животе. Не обошла вниманием и длинные ноги с мускулистыми бёдрами и крепкими икрами. Заметив, что герцог подцепил пальцами резинку трусов, я, дёрнувшись, отвернулась и крепко зажмурилась. Честно говоря, любопытство так и подмывало стрельнуть глазками в сторону Леонардо, но здравый смысл, убеждавший, что это уже будет перебор, пока выигрывал.

Шелестящий звук подсказал, что дверь душевой кабинки закрылась, а гнетущая, давящая атмосфера – что некромант остался по эту сторону двери.

– Трис, тебе не кажется, что принимать водные процедуры в одежде крайне неудобно? – раздался вдруг низкий волнующий голос.

Резко вскинув голову, я распахнула глаза и упёрлась взглядом в мужское достоинство нахального герцога, а если судить по размеру, то ещё и гордость! Вскрикнув, вновь зажмурилась и дрожащим голосом пролепетала:

– Вы знали, что я здесь?

– Разумеется, твой полог невидимости против моей силы – лишь шелуха, не заслуживающая внимания.

Даже с закрытыми глазами я могу с уверенностью утверждать, что он улыбается.

– Тогда почему не сказали, что видите меня? И зачем разделись? – из-за терзающих неловкости и стыда вопросы прозвучали почти как обвинение.

– Нуу... Во-первых, я порадовался за тебя – ты наконец-то обнаружила ещё с утра потерянную комнату для уединения. Странно, конечно, что ты так маниакально рвалась занять именно мою... А во-вторых, я подумал, что раз ты задержалась, значит, всё-таки решила подарить мне обещанный поцелуй.

– А целуетесь вы исключительно голым? – протянула ехидно, по-прежнему не открывая глаз.

Вздёрнув меня за подмышки и прижав своим телом к стене, вынуждая посмотреть на него, Леонардо заверил:

– Нет. Если бы ты ждала меня в гостиной, мне бы это и в голову не пришло. А вот то, что ты сидишь в душевой, натолкнуло на мысль, что для начала ты хочешь ознакомиться со всеми частями моего тела, чтобы убедится, что целуешь не напрасно и мне есть, чем тебя порадовать.

Взлетевшая и иронично выгнувшаяся бровь словно намекала: «Ну, давай, придумай сносное оправдание!» Поняв, что выхода нет, тяжело вздохнула и, положив ладони на каменную грудь, призналась:

– Вы правы, я пришла вас поцеловать.

На мгновение показалось, что он удивлён и ожидал другого ответа. Испугавшись, что он и остальные свои выводы посчитает верными, поспешно добавила:

– Но изучать вашу гордость я не собиралась!

– Гордость? – с изумлением спросил герцог.

– Его, – пояснила смущённо, показав пальчиком вниз.

Подхватив меня под попу и приподняв, вынуждая судорожно обхватить мужскую талию ногами, Леонардо потёрся обсуждаемым органом о моё потайное местечко и, ухмыльнувшись, уточнил:

– Ты имеешь в виду его?

Вымолвить хоть слово я была не в состоянии, поражённая обрушившимися на меня ощущениями. Прижатая к стене сильным, обнажённым мужчиной и весьма нескромно обвивая его ногами и руками, чувствуя его красноречивое желание, я почему-то не боялась.

Наоборот! Соски, затвердев, ныли до покалывания, низ живота налился предвкушающей тяжестью, а то место, куда упиралось его достоинство и гордость, горело огнём, от которого мой мозг поплыл. Издав какой-то мученический стон, я прильнула к герцогу плотнее, крепче сжав ноги, скрещенные за его спиной. Скользнув пальчиками на его затылок, облизала свои губы и подставила их для поцелуя.

Метнувшись мгновенно потемневшим взглядом к моим губам, Крослифф выдохнул:

– Сначала я хочу тебя предупредить, маленький ёжик: забудь о Фреде, он не для тебя!

Какой ещё Фред? На что он мне сдался?!

Не знаю, что мужчина увидел на моём лице, но удовлетворённо усмехнувшись, он прошептал:

– Вот и правильно, не думай о нём. Ты моей будешь, ведьма!

Выдав странное обещание, мужчина наконец накрыл мои губы поцелуем, мгновенно сбивая моё дыхание от прокатившейся по позвоночнику дрожи и крохотных иголочек, разлетевшихся по каждой клеточке моего организма, жаля возбуждением и наслаждением.

Всхлипнув, сплелась своим языком с его, властно толкнувшимся в мой рот и путешествующим по нему, мягко лаская нёбо. Сбегающие по нашим лицам упругие струи воды, попадая на губы, лишь придавали пикантности страстному, безумно жаркому поцелую. Зарываясь пальцами в мокрые пряди волос, я с упоением отвечала на ласку, растворяясь в его нежности и теряя себя.