Шрифт:
Закладка:
Мейеру хотелось улыбаться, делать снимки с помощью больших неуклюжих фотоаппаратов и прогуливаться вместе с туристами, но у него было такое чувство, будто он смотрит на этот мир сквозь стекло.
Он ждал.
Время от времени дотрагивался до рукоятки пистолета под пиджаком. Холод стали и эбонита успокаивал. Ненадолго.
Мейер смотрел на лежащие на столе часы «Дельбана», следя за секундной стрелкой. Каждый раз, когда на террасу выходил официант, он с надеждой поднимал голову и ожидал оклика: «Синьор Вирский!» – но ничего не происходило.
На край столика присела маленькая желтая бабочка. Мейер яростно прихлопнул ее ладонью, встретившись с ошеломленным взглядом какой-то немки.
Солнце зашло, и на чужую Венецию не из этого мира опустилась темно-синяя ночь. Мейер продолжал ждать, чувствуя себя так, будто его горло сжимали постепенно закручивающиеся тиски. Он уже знал: что-то пошло не так. Но все равно ждал.
Наверх поднялся, когда тратторию уже закрывали, далеко за полночь. Он шел, крутя ключ во вспотевших пальцах, чувствуя, как кровь стучит в ушах, и не зная, что делать дальше. Возвратиться в Польшу, к Констанции? Искать своих людей? Самому пытаться убить «преподобного»?
Открыв дверь, он шагнул внутрь и не успел даже зажечь свет.
За долю секунды, состоявшую из сокрушительного удара, взрыва резкой боли, снопа серебряных искр и запаха гари, мир погас.
* * *
– Я всегда хотел увидеть Венецию, – шептал голос из темноты, в которой перемещались какие-то нечеткие, будто дым, фигуры.
Мейер застонал и тряхнул головой. Ощущение было такое, будто ее набили толченым стеклом.
– Я пошел на площадь Святого Марка, – продолжал голос, исходящий от размазанного, идущего волнами силуэта. – Но я ее не нашел. Хотел увидеть базилику Святого Марка – и что? Ее нет! В жопу такую Венецию. Вы считаете, это нормально? Чтобы базилики не было? Венеция без святого Марка? А где венецианский лев? Символ Венеции – лев, а не книга. Лев, опирающийся о книгу, символ апостола. Но они не верят в святых. Гуситы гребаные! Вам нравится такая Венеция?
Мейер снова застонал и попытался встать, но не мог пошевелиться, даже не чувствовал собственных рук.
– Вы привязаны к стулу, – объяснил сидевший во мраке мужчина, который уже перестал идти волнами и обрел четкие очертания.
В комнате было темно, лишь огни города светили за окном, пробиваясь сквозь приоткрытые жалюзи. Ветер с лагуны вздымал занавеску. Мужчина был высок и худ, с правильными чертами лица и почти лысой головой.
– Вы привязаны профессионально, собственными шелковыми галстуками. Сами знаете, галстуки качественные, так что дергаться нет смысла. – Он наклонился, сидя на кровати, и посмотрел Мейеру прямо в лицо. – Вы были аналитиком в Карандаше, – сказал он. – Да. Синий комбинезон аналитика. Мы как-то раз виделись в кафетерии для сотрудников второго уровня, как-то раз в лифте, а как-то раз на парковке. Я никогда не запоминаю лиц. Так меня учили. У вас был бейдж с именем, сейчас вспомню… Мохамед… нет. Мунир! Мунир Козловский. Там было немного наших. Привет, Мунир!
– Моя фамилия Мейер, – прохрипел Мейер.
– Да какая, собственно, разница? И все-таки твоя фамилия Козловский. Теперь по порядку: твоих людей больше нет. Подробности? Это были непрофессионалы. Они следили за высоким мужчиной в сутане. Иногда это был я, а иногда высокий гондольер, который за пару денариев согласился поносить сутану и шляпу паломника, чтобы облегчить жизнь некоему похотливому ксендзу. Они убили его, а я убил их. Тому, что в велосипедной кепке, я свернул шею и спустил его в малый канал. Худой факельщик показался мне опасным, так что я прикончил его с десяти метров двумя выстрелами в голову. Тут полно заброшенных подтопленных кварталов, где люди, когда слышат что-то подозрительное, закрывают ставни. Я положил его в чью-то гондолу. Он был одет как покойник и прекрасно выглядел. Будто в гробу. И оплакивать их незачем – ведь на самом деле они никогда не жили. Это временна́я аномалия, Мунир. Иллюзия. Игра.
– Зачем ты сюда приехал? Здесь нет узловых точек. По крайней мере, сейчас.
– Затем, чтобы приехал ты. Мне было интересно, кто нас выслеживает. Я думал, это местные. Кроме того, я хотел, чтобы ты раскрыл мне узловую точку, возле которой вы крутились, и послал туда Занозу… Ах да, вы же не познакомились… Послушай, тебе не порвать ни плетеных лент из натурального шелка, ни кожаного ремня! К чему эта истерика! Меня волнует одно: зачем ты запихал Пигмею в рот часы? Ведь так ты нас предупредил! Что это должно было означать? Визитка? Предостережение? Зачем какой-то дурацкий комикс-то устраивать?
– Это был не я… – Мейер уже понял, что путы ему не порвать, и почувствовал, как на него наваливаются бессилие и бездонная усталость. Ему хотелось, чтобы все поскорее закончилось. – Кончай уже.
– Я уже почти закончил. Нам остались два узла, и мы отсюда сваливаем. Эвакуация. Скажи мне еще, мой дорогой червячок, откуда ты знал местоположение узловых точек? Меня это в самом деле интересует, так что я с удовольствием с тобой разделаюсь, если не узнаю.
Мейер сплюнул – не театральным жестом в сторону врага, а лишь потому, что рот его был полон загустевшей слюны и засохшей крови.
– А я тебе с удовольствием отвечу. Я отправился за вами. Мне нужно было проверить, разрезаны ли узлы. Все локации я знал наизусть.
– А на черта?
– Мне нужно было проверить, почему вы не вернулись. Я знал, что у меня все получится. Нужно было лишь переместиться чуть пораньше. Перепрограммировать хронокластер не так уж сложно.
Мужчина на мгновение окаменел, но тут же опомнился.
– Отличная попытка. Только знаешь что? Не сказал бы, что из тебя вышел хороший аналитик. – Он хлопнул ладонями по коленям и встал. – Мне пора лететь. Хочу успеть на самолет. Как же меня достали эти гребаные дирижабли! Ну, что ты так уставился? Я тебя не убью. Ты останешься в своем идеальном мире. Охотнее всего я сжег бы тебя заживо, но такого удовольствия себе позволить не могу. Думаю, раз ты все равно исчезнешь вместе со всем этим кособоким бардаком, вряд ли было бы профессионально подвергать операцию излишнему риску. А я профессионал, и для меня важнее всего задание.
Мейер остолбенело смотрел на него, даже с некоторым разочарованием.
– Вы не вернетесь, – проговорил он.
Мужчина задумчиво поскреб в затылке.
– А, ладно! Все-таки я тебя прикончу. Могу
