Шрифт:
Закладка:
Долгое время психологи, интересовавшиеся проблемой насилия в отношениях, старались составить психологический портрет женщины, склонной попадать в абьюзивные отношения. Самый ранний и самый популярный в нашей стране пример книги на эту тему – «Женщины, которые любят слишком сильно» Р. Норвуд. Однако с той поры, как она была написана, эта тема была растиражирована во множестве популярных статей. Что же в них говорится о женщинах, которые могут оказаться в ситуации домашнего насилия?
ВОСПИТАНИЕ БЕЗ УДОВЛЕТВОРЕНИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ ПОТРЕБНОСТЕЙ. Начинается это с самого раннего детства, с младенчества: «Нельзя брать на руки – избалуется», «Оставь ребёнка одного, не подходи к нему – пусть прокричится». Младенец не в состоянии «избаловаться», для него всё просто: не подходят, не утешают, не откликаются на его зов – значит бросают в одиночестве, на погибель. И он начинает воспринимать мир, куда попал, как небезопасное место, где приходится терпеть плохое обращение. Впоследствии такое мировосприятие для человека станет нормой.
ВОСПИТАНИЕ БЕЗ УМЕНИЯ РАЗЛИЧАТЬ СВОИ ЧУВСТВА (эмоции, ощущения). В норме обучение этому проходит в самом раннем возрасте, когда с ребёнком разговаривают, обозначая то, что с ним происходит: как «Ты плачешь, потому что памперс мокрый, сейчас поменяю, и всё будет хорошо», так и «Ты испугалась», «Ты злишься». Позднее уже ребёнок начинает самостоятельно определять свои состояния и выражать чувства. Родитель в ответ показывает, что достаточно устойчив, чтобы не разрушаться от гнева, злости или других «негативных» чувств, которые демонстрирует его ребёнок. Родитель не робот, он также способен говорить о своей эмоциональной жизни.
Алекситимия – это неумение различать и выражать словами свои чувства, эмоции и ощущения. Алекситимики также испытывают трудности с определением чувств других людей.
В семьях, где родители сами были не в ладах с собственными чувствами, наблюдаются различные искажения. Взрослые демонстрируют, что они лучше ребёнка способны разобраться в том, что он чувствует. Как в известном анекдоте: «Мамочка, я замёрз?» – «Нет, ты хочешь есть!». Они заявляют, что чувства малыша неправильные: «Да что тебе такого сказали, на что тут обижаться-то?», «Чего ревёшь, не притворяйся, тебе не больно!» Тем самым дают понять, что предъявление ребёнком собственных потребностей или выражение своих чувств может быть разрушительно для взрослого: «Не говори так, а то мамочка сейчас умрёт! Видишь, у мамочки уже плохо с сердцем!» В результате такой обработки ребёнок приходит к выводу, что его чувства – это что-то неправильное, что лучше не показывать. Никогда. А ещё лучше – сделать так, чтобы их совсем не было. Иногда можно выражать «хорошие» чувства, например радость, но «плохие» находятся под абсолютным запретом: человек не позволяет себе злиться, даже когда его личные границы грубо нарушаются… Точнее, он уверен, что не злится: ведь для него подобные эмоции – негласное табу, тогда как они продолжают существовать на бессознательном уровне. И конечно, это мешает защищать себя.
ВОСПИТАНИЕ ЧУВСТВА ВИНЫ И СТЫДА. Психологи, как правило, против того, чтобы стигматизировать какие-либо чувства: то, что мы способны винить себя, когда нарушаем этические нормы, делая что-то плохое другому человеку, и стыдиться, когда нарушаем нормы общественные, – нормально, это знак того, что мы существуем не сами по себе, а связаны с другими людьми. Ненормален как раз абьюзер, не испытывающий ни вины, ни стыда за свои действия. Но в правильном воспитании эти чувства связаны с чем-то конкретным и не делают человека плохим: нанёс, пусть даже нечаянно, вред другому – извинись и постарайся ему это компенсировать; нарушил, пусть даже по незнанию, какие-то принятые в обществе нормы – просто прими к сведению и больше так не делай. Всё – инцидент исчерпан. Однако когда ребёнка постоянно винят и стыдят, он отвыкает связывать это с конкретными поступками и привыкает считать себя действительно отвратительным, никуда не годным. Часто взрослые отыгрывают так агрессию, связанную с тем, что малыш не был желанным, появился на свет не вовремя, принёс больше трудностей, чем ожидалось, – это на бессознательном уровне. А на уровне сознания – считают, что так правильно, что таким образом они растят доброго и совестливого человека.
ВОСПИТАНИЕ С УСЛОВНОЙ ЛЮБОВЬЮ. Ребёнок нужен, только пока хорошо себя ведёт (достигает успехов в учёбе, спорте, дружит с теми, кого выбрали ему в друзья папа и мама, интересуется желаемой родителями профессией и т. п.). Как только он проявляет самостоятельность, ему дают понять, что его такого не любят (иногда говорят об этом прямо: «Фу, если ты будешь так себя вести, я перестану тебя любить»). Итог: выросший человек считает, что он не ценен сам по себе, что его ценность определяют окружающие исходя из того, каких достижений он добился. Такие люди стараются заслужить любовь, подстраиваясь под других.
ВОСПИТАНИЕ ПОСТОЯННЫМИ УПРЁКАМИ, КРИТИКОЙ, НАКАЗАНИЯМИ, ВЫСМЕИВАНИЕМ И Т. П. Ребёнку говорят, что он некрасив, неумён, постоянно упоминают черты его внешности, считающиеся неудачными, употребляют оскорбительные – якобы ласковые – прозвища, не обращая внимания на то, что чадо протестует против них. Выросшая в такой атмосфере девочка не верит, что кто-то способен полюбить её, и становится лёгкой добычей абьюзера, который может изобразить любовь и очарованность.
ВОСПИТАНИЕ ПОД ФЛАГОМ ЗАБОТЫ ТОЛЬКО О МАТЕРИАЛЬНОМ, о том, что можно предъявить обществу: ребёнок сыт-обут-одет, иногда даже лучше сверстников, у него могут быть дорогие вещи, что составляет гордость родителей, а ещё непременно хорошие оценки в школе… Но что творится внутри у прилежной девочки, никого не интересует. И она сама привыкает считать свою внутреннюю жизнь, свои желания и нежелания чем-то ненужным, – тем, что необходимо скрывать, чтобы быть принятой.
Нарушения телесных границ, включая СЕКСУАЛИЗИРОВАННОЕ НАСИЛИЕ.
Насколько всё перечисленное значимо для понимания проблемы абьюзивных отношений? Давайте сначала поговорим об очевидном вреде, который заключается в самой постановке вопроса «Почему с ними это происходит?», предполагающей, что женщины это чем-то вызвали или заслужили, и переводящей фокус внимания с насильника на пострадавшую. Домашние тираны такому очень обрадуются. «Ну вот, – скажут они, – теперь ясно, в ком причина насилия: в женщинах! Их неправильно воспитывают, вот они и провоцируют мужчин, чтобы их побили!»
Когда говорят о домашнем насилии, часто используют термин «созависимость», применяемый к женщинам. На самом деле это глубоко неверно: в отношениях домашнего насилия женщина старается приспосабливаться к абьюзеру, не раздражать его и т. п. не потому, что её вынуждают к этому психические особенности, которые ей свойственны, а потому, что она трезво оценивает уровень исходящей от человека опасности. Называть таких женщин созависимыми – значит патологизировать их и косвенно обвинять в совершаемом над ними насилии.
Если женщина выросла в семье, где применялось насилие, значит ли это, что она виновата в насилии, которое происходит в её собственной семье? Не демонстрирует ли она какое-то поведение, за которое её просто невозможно не побить? Это некорректная постановка вопроса. Это всё равно что, обсуждая воровство, заявить: «Да просто есть люди, которые так и напрашиваются, чтобы у них что-то украли!» Есть существенная разница между терминами «виновность» и «уязвимость». Да, если женщина не видела в родной семье ничего, кроме насилия, у неё меньше возможностей определить, что действия абьюзера по отношению к ней не норма. Но при чём здесь провокация?
