Шрифт:
Закладка:
Но Шмид был опытным агентом. По тому, как люди Гарабиша расположились вокруг него в машине, он понял, что раскрыт. О своих подозрениях он тотчас же сообщил в гестапо.
Оценив обстановку, гестапо решило как можно скорее ликвидировать группу в Брушперке. Однако арест руководящих работников «Мафии» предполагалось осуществить вне Брушперка, чтобы остальные члены группы не скрылись раньше, чем гестапо узнает их фамилии.
В соответствии с разработанным планом, Шмид пришел к Ковалику и сообщил, что ему грозит арест и что он может укрыть его в Брно.
Ковалик поверил ему, полагая, что, если бы Шмид предал его, гестапо уже давно арестовало бы его. Поэтому он уехал со Шмидом в Брно. Там Шмид пришел в гестапо и велел арестовать Ковалика.
В Брно Ковалику сразу же учинили допрос. Но он наотрез отказался назвать фамилии остальных членов группы, за что подвергся пыткам. В ходе их гестаповцы сообщили ему, что уже знают об их организации благодаря Шмиду и Халупе. Так было выявлено имя руководителя «Мафии» Виктора Ледницкого.
Гестапо решило арестовать его тоже вне Брушперка. После переведения в Остраву Ковалика заставили написать Ледницкому письмо, в котором он извещал его о том, что вынужден перейти на нелегальное положение, что находится в безопасном месте, и просил принести в один из ресторанов в Брно продовольственные карточки и белье.
Письмо Ковалика попало к агенту гестапо Йозефу Когутеку, который, переодевшись в форму железнодорожника по приказу гестапо, вручил его Ледницкому. Представившись подпольщикам из Брно, он сказал, что должен принести ответ Ковалику. Ледницкий узнал почерк Ковалика и письму поверил. Когутеку он сообщил, что на другой день поедет к Ковалику. Когутек известил об этом гестапо. В тот же вечер из Остравы в Брно выехала машина с гестаповцами. Вместе с ними ехали Когутек, который должен был ждать Ледницкого в ресторане, Шмид и Халупа.
Чтобы Ледницкий не смог убежать, гестаповцы окружили ресторан. Ледницкий явился на встречу раньше положенного времени и увидел, что Когутек сидит за столом в компании незнакомых мужчин. У Ледницкого возникло подозрение. Когутек заметил это, вышел ему навстречу и сел с ним за свободный стол. И все же Ледницкий проявил признаки беспокойства: когда официант принес ему чай, он неожиданно взял чашку Когутека, а ему подвинул свою.
Тогда агент стал нервно оглядываться на гестаповцев. Те поняли, что ждать нечего, и бросились на Ледницкого. Завязалась ожесточенная борьба между ним и десятью — пятнадцатью гестаповцами из Остравы и Брно. Ледницкий был исключительно сильным человеком. Он отбросил всех гестаповцев на пол, и уже казалось, что ему удастся вырваться и убежать, потому что гестаповцы имели приказ привести Ледницкого живым во что бы то ни стало, так как он знал многих сообщников. Но в последний момент сзади к Ледницкому подскочил Когутек, о котором Ледницкий забыл, и рукояткой пистолета ударил его несколько раз по голове. Это на какой-то момент оглушило Ледницкого, и все же он упорно продолжал драться. Наконец после продолжительной борьбы гестаповцам удалось связать Ледницкого длинной цепью. Ледницкого отправили в Остраву и пытали до тех пор, пока он не скончался.
На одном из допросов после физических истязаний Ковалик признался, что дома у него имеется схема организации группы. Она приколота изнутри к доске уборной. С целью сохранения запланированной операции в тайне было решено добыть схему незаметно. В дом Ковалика был послан гестаповец Вагнер, хорошо говоривший по-чешски. Войдя в дом, он попросил разрешения сходить в уборную, сославшись на тошноту. Там он действительно нашел схему.
Гестапо удалось расшифровать схему, и 6 января 1944 года оно приступило к арестам. Было задержано около ста тридцати человек. У задержанных были изъяты пистолеты, винтовки, патроны, две рации и т. п.
Ковалик, Йозеф Губ, Арношт Вантух, Вацлав Рейстаглер, Ладислав Бркл, Олдржих Беранек и Яромир Фридецки были казнены. Несколько десятков человек попали в тюрьму и концентрационные лагеря.
Таков конец организации «Мафия», которой руководили Ледницкий и Ковалик.
Одновременно гестапо нанесло сильный удар и подпольной организации КПЧ в Брушперке. Карел Раноха, Йозеф Шайтер и Войтех Циганек были казнены, а другие товарищи вместе с семьями попали в концентрационные лагеря, где находились до конца войны.
Все эти события лишний раз подтвердили правильность решения членов «Искры» о создании коллективного органа, который руководил бы деятельностью всех подпольщиков района. Кроме того, любыми способами надо было исключить возможность проникновения агентов в ряды подпольщиков, ибо тех из них, которые были брошены на группу (Когутек, Халупа, Шмид, который был известен также под прозвищем «Великий Франта», Цвирж, фигурировавший под прозвищем «Моро», и другие), уже знали.
Подпольщикам надо было разъяснить, за что они борются, вселить в них веру. И наконец, следовало повысить бдительность. Под руководством Якуба Билека был составлен текст присяги, которую должен был принять каждый вступавший в «Искру».
При оценке содержания присяги обращает на себя внимание следующее.
Присяга проникнута глубокой верой в справедливость ведущейся борьбы, которая должна хотя бы частично искупить страдания, причиненные народу фашистскими оккупантами, решимостью бороться до победного конца. В ней подчеркивается принцип добровольного участия в ведущейся борьбе.
Для понимания значения второй части присяги необходимо осознать тот факт, что из-за неопытности, доверчивости, а в некоторых случаях из-за неосторожности и хвастливости подпольщиков и их помощников гестапо арестовывало членов группы и ее помощников еще до того, как они активно выступали против оккупантов.
Подпольщиков разыскивало не только гестапо, но и различные предательские элементы. Только на «Искру» в то время было брошено семь тайных агентов, и каждый из них стремился во что бы то ни стало проникнуть в ее ряды. Следует помнить и об удушливой атмосфере того времени, когда людей запугивали всеми возможными способами.
Во второй части присяги отражены и особенности характера Якуба Билека. Его самые ближайшие соратники рассказывают, что у него был твердый, почти непреклонный характер. Но он был всецело предан делу подполья. По его мнению, только строгая дисциплина могла уберечь членов группы от провалов и арестов.
Решение всех политических и организационных вопросов положительно повлияло на дальнейшую работу «Искры». Прежде всего стала более активной деятельность партизан. При подготовке почвы для организации национальных комитетов люди уже не удовлетворялись только подбором кандидатов.
